Уроки сектоведения. Часть 1.
Шрифт:
Обогащение содержания, получение нового знания в этих книгах происходит внелогическим, нефилософским путем: «Чую, уже можно зеркала посмотреть. 1. туман лиловый – Удрая (Ю.Н. Рерих) явную получит посылку. Я новых людей выбираю для него. 2. Вижу туман зеленый – Люмоу (С. Н. Рерих) невесту нашел. Светлая голова. Рода хорошего. Прекрасные прошлые жизни. 3. Туман зеленый – Учитель положил руку на голову Люмоу, являя Урусвати (Е. Н. Рерих) мыслью может зажечь сердце Люмоу. 4. Вижу туман синий – Урусвати получает свое желание. 5. Вижу туман золотой – на дороге Фуяма (Н. К. Рерих) и Урусвати, У. и К., лама собирается их встречать» {1350} .
1350
Агни-Йога.
Да, и тексты «Живой Этики» могут стать предметом для философского анализа. Но таковым может быть что угодно – вплоть до сказок про Винни-Пуха. Когда-то нефилософские сами по себе тексты Вед и Упанишад стали предметным полем для философского анализа многообразных школ индийской философии. Нефилософские же текст Библии легли в основу христианской философии.
Между «гнозисом» и его философской рефлексией даже не обязательно должны пролегать столетия. Пример того, как в одном человеке совмещалось медиумическое переживание «откровения» с последующим философским осмыслением своего опыта дает Владимир Соловьев. Он также владел «автоматическим письмом». У него также были видения и голоса мистико-эротического характера. Вот одна из страничек его архива:
Автограф на листе писчей бумаги с синими линейками и с водяными знаками - (марка, слова — Stowford Mills' год: 1877). Наверху крупными буквами: ПРОГРАММА. Под заголовком зачеркнуты четырьмя косыми чертами две строчки (/. О философской свободе. Форма и содержание философии). В третьей строке зачеркнуты три слова (Идея и факт) — причем над словом "идея" стоит незачеркнутая цифра 2, а над словом "факт" — I. Далее: "Абсолютное всеед /инство/ как сущая истина (Бог) и мировая рознь как необходимый процесс". В этой фразе слово "Абсолютное" надписано сверху строки, а под ним зачеркнуто слово "положительное", — причем это слово дважды подчеркнуто волнистой чертой для обозначения, по-видимому, необходимости его восстановить, После этой записи — измененным почерком — диалог, текст коего таков: Sophie. Ну что же милый мой? Как ты теперь себя чувствуешь? Милый я люблю тебя. Sophie. Я не хочу чтоб ты был печальным. Я дам тебе радость. Я люблю тебя. Sophie.
Вторая страница листа пустая. На третьей странице такой текст: Sophie. Я буду рада получить от тебя весть. Милый мой как я люблю тебя. Я не могу жить без тебя. Скоро скоро мы будем вместе. Не печалься все будет хорошо. Sophie.
На четвертой странице текст (в обратном порядке по отношению к верхнему краю бумаги) — обычным почерком (не автоматическое письмо).
Мировой процесс есть воплощение божества в мире. Это воплощение обуславливается мировою душою, которая, соединяясь с божественным началом или воплощая его в себе, воплощается с ним вместе в материальном бытии как своем теле, которое становится телом Божиим по мере того, как сама мировая душа полнее и свободнее соединяется с Божественным началом.
В последней фразе вместо "полнее" первоначально было написано "теснее". Указанный порядок страниц придется изменить, если принять во внимание положение водяных знаков бумаги: тогда четвертая страница должна быть обозначена первой и так далее {1351} .
Но Владимир Соловьев публиковал не мистические «исходники», а рационально-философскую обработку своего опыта. Поэтому он – философ. Тексты же «Агни Йоги» так и остаются мистическими дневниками.
1351
Чулков Г. И. Автоматические записи Вл. Соловьева // Вопросы философии. 1992, № 8, С. 124.
Быть может, однажды и
Однако, тексты “Агни Йоги” и письма Елены Рерих с пояснениями к циклу ее книг не показывают применения каких бы то ни было рефлективных, философских и научных методов для исследования данных “космического откровения”. Здесь не религиозные мифологемы переносятся в пространство философии или науки, но, наоборот, те или иные философские (или научно-популряные) тезисы переносятся в пространство мифологии, и получаемый «синтез» оказывается до такой степени чужд философской рефлексии, что даже не осознает своей собственной мифологичности.
Как справедливо заметил В. К. Шохин, говоря о гностицизме (который Рерихами постоянно ставится в пример “догматическому христианству”), “внефилософскому, в своей сущности, феномену гнозиса не противоречит, конечно, то обстоятельство, что в гностических текстах может утилизироваться и философский материал, по типологии вполне ему внешний, но этот материал начинает жить здесь по законам “другой страны”” {1352} ... Аналогично и в теософском “неогностицизме” использование философских, рационально-логических методов рассуждения или даже рассмотрение собственно философских проблем не означают, что система, в рамках которой эти экскурсы осуществляются, перестает быть религиозной – если только сама эта система в качестве своей предельной цели имеет цель религиозную.
1352
Шохин В. К. Брахманистская философия. Начальный и реннеклассический периоды. — М., 1994, с. 316.
Справедливо отметил В. Топоров, что «замечание Ф. Щербатского о том, что «логическая система [буддизма] не имела специальной связи с буддизмом как религией» верно лишь в том случае, если допустить, что и буддийская эпистемология не соотносилась подобным образом же с собственно логикой, и оно неверно при учете более широких задач, одушевлявших научные построения буддистов. Поскольку для буддизма, как, впрочем, и для большинства других религиозно-философских систем, была характерна установка на определенную цель – мокша, освобождение, буддийская логика естественно включалась (как одно из условий достижения цели) в буддизм как религиозное учение о спасении» {1353} .
1353
Топоров В. Н. Комментарий. К буддологическим исследованиям Ф. И. Щербатского // Щербатской Ф. И. Избранные труды по буддизму. М., 1988, сс. 298-299.
О том, что предельная цель теософии является религиозной (как и предельный страх, которого они хотят избежать – реинкарнация в адском мире Сатурна), было уже сказано. Так что даже если кто-то из теософов и начнет использовать научно-философские методы рассуждения, если кто-то из них и начнет вкраплять в свои труды частицы рационально-аргументированных рассуждений (чего не было в «Живой Этике» Рерихов, а у Блаватской встречалось лишь на периферии - в чисто журналистской полемике) - и тогда конечная религиозно-магическая цель теософии покроет эти фрагменты своей тенью и теософия не перестанет быть религией.
Но это – в будущем. Пока же теософия способна вспоминать о существовании логики, лишь когда речь идет о критике христианства. Когда же она декларирует свои собственные догматы – то тут логика откладывается в сторону.
Вновь скажу: со временем могут появиться философы, пожелавшие строить свои системы на базе тектов Агни Йоги. Но сами же эти тексты философии не принадлежат, поскольку не используют философские методы размышления для анализа религиозного опыта (как личного, так и зафиксированного в религиозных традициях человечества).