Урожденный дворянин
Шрифт:
«Нива» полыхнула мгновенно. В разные стороны брызнули от нее бойцы, а спустя несколько секунд Чистый двор имения Елисеева сотряс мощный взрыв. Крышка багажника свистнула по воздуху и со страшной силой врезалась в спины группе отбегавших бойцов. Из четверых пострадавших сумели вновь подняться только двое.
Ростислав Юлиевич, путаясь в полах своего халата, подбежал к двери зала, рядом с которой располагался монитор камеры наблюдения, а под камерой – пульт управления сигнализацией. В ушах у него трещало от непрерывных завываний сирены, хотя выстрелы, гремящие во дворе,
– Да что же это такое?.. – пробормотал он, почти не слыша своего голоса.
Кнопка отбоя тревоги тоже не реагировала. Ростислав Юлиевич несколько раз со злобой ударил кулаком по дисплею, и только после этого, отбив себе костяшки пальцев, сообразил опустить рычажок экстренного отключения.
Рвущиеся через открытое окно в зал крики, выстрелы и рев пламени показались ему сладостной тишиной после того, как смолк невыносимый рев сирены.
В дверь просунулась белобрысая голова Снежка. За массивной его тушей слышался возбужденный ропот других трех телохранителей Ростислава Юлиевича.
– Скройтесь! – сорвался на них Елисеев. – Вам же было сказано: контролировать вход в дом! Быстро на позиции! А ты стой, Снежок! При мне будешь… Сиди здесь, охраняй пока девок…
Он ринулся обратно к балкону, но на полпути повернул обратно. Скакнув к своему дивану, бизнесмен упал на колени перед зеркальным столиком, на поверхности которого оставалась еще одна дорожка кокаина. Он похлопал по карманам халата и, не обнаружив своей трубочки, выругался и со скрипом проехался по столику лицом, втянув порошок непосредственно ноздрей. После чего, заметно успокоившись, устремился к балкону.
Первое, что он увидел: чуть поодаль от чудовищного костра, в который превратился автомобиль, прямо под балконом, лежал, судорожно суча ногами, тот самый мужик в камуфляже, который буквально минуту назад намеревался уложить Трегрея на землю. Пистолет мужика валялся в двух шагах, а камуфляжная его куртка с правой стороны потемнела от крови: между плечом и ключицей этого бойца чернели несколько пулевых пробоин, расположенных так близко, что они почти сливались – очередь, которую всадили в этого бойца, легла с поразительной кучностью.
– Он же их перебьет всех! – обратился Елисеев к Кардиналу. – Как такое может быть?!
– Вы сами только что кричали, что он – всемогущий Дракон, – коротко отметил Кардинал. Вцепившись руками в балконные перила, он напряженно смотрел вниз. Тело его словно сжалось, застыло, а глаза проворно скользили по двору туда-сюда. – Чему же вы тогда удивляетесь?
Ростислав Юлиевич как-то неуверенно хмыкнул. Он выглядел немного растерянным, но страха в его глазах не было.
– Действительно… Только он уж какой-то… слишком Дракон. А может, это твои бойцы обосрались, а? – неожиданно повысил он голос и сильно хлопнул Кардинала по плечу.
Тот дернул спиной.
– Нет, правда… – последняя мысль очень понравилась Елисееву. – Кто его знает, чем они там, в этих горячих точках занимались? Может, на блокпостах отсиживались? А?
Кардинал ничего не ответил.
– А чего темно-то так? – спохватился только сейчас Ростислав Юлиевич.
– Парень прожектор и почти все фонари пострелял, – сквозь зубы сказал Кардинал. – Я бы посоветовал звонить в город и вызывать отряд ОМОНа. Пока не поздно.
– Сдурел?! – воскликнул Ростислав Юлиевич и тут же схватился рукой за лицо. Из носа его пошла кровь. – Перестарался… – сдавленно и невнятно проговорил он, – с коко-джанго…
Швырнув в сторону полную горсть крови, Елисеев наскоро вытер лицо воротом халата и закричал:
– Ловите его! Стреляйте на поражение, но чтоб он у меня живым остался! Слышали приказ? Непременно живым!
Олег скользнул в темный угол между крайним и центральным строениями особняка. Оружия у него уже не было. Рожок автомата опустел, и «калашников» пришлось выбросить. Высоко подпрыгнув, парень растопырил в воздухе руки и ноги – и не приземлился обратно на землю, застрял между двумя стенами, сторонами угла. Затем, перебирая поочередно конечностями, стал по-паучьи взбираться все выше и выше. Сначала это получалось у него медленно, но с каждой секундой он двигался быстрее.
Достигнув уровня второго этажа, он остановился, замер.
Прямо под ним, озираясь и прикрывая друг друга, короткими перебежками, очень тихо пронеслись двое бойцов. Когда они скрылись за поворотом, Олег отвел одну ногу назад, напружинил тело… И прыгнул, сильно толкнувшись – на стилизованное под шпагу металлическое древко флага, косо торчащее вверх под окном.
Крепления, удерживающие рукоять «шпаги» на стене, скрежетнули, но выдержали, когда Трегрей уцепился за древко и, крутанувшись, забросил ноги на подоконник. Подтянувшись, он переместился на подоконник полностью – уселся на него. Только тогда он приподнял футболку и, насколько позволяли сумерки, осмотрел обильно кровоточащую рану на левом боку.
Пуля разорвала одежду, кожу и ткани, ударила в ребро и, скользнув по нему, вышла с другой стороны. Олег, стиснув зубы, ощупал поврежденное ребро. Кажется, не сломано, но трещина явно наличествует. Рана была не из тяжелых, скверно было лишь то, что сильно текла, никак не унимаясь, кровь. Трегрей стянул с себя футболку, разодрал ее на полосы и, связав их, плотно обмотал вокруг туловища, закрыв пулевые отверстия.
Он был порядочно вымотан. Голова его ощутимо кружилась. Очень хотелось есть, еще больше – пить. Трегрею никогда прежде не приходилось принимать участие в настоящих боевых действиях – если не считать, конечно, многочисленных полевых учений в Академии. На учениях было проще. Условные ранения не беспокоили болью, не высасывали жизнь. И всегда оставалась возможность, случайно получив более-менее тяжелую травму, отлучиться в лазарет.
Олег облизнул пересохшие губы. Разве он не знал о том, что тщательная подготовка – половина залога успеха любой военной операции? Разве его не учили этому? Конечно, нельзя было терять ни минуты, нужно было спешить, но фляжку с водой и кое-какие медикаменты он мог захватить. Хотя… разве можно было предположить, что его ждет здесь – такое?
«Надобно было предположить, – ответил сам себе Олег. – При здешней жизни всегда следует готовиться к наихудшему повороту событий… Вот – еще одна ошибка…»