Урусут

Рыков Дмитрий Викторович

– Ну, а размялся? Можем побросать друг друга.

– Давай.

Приняли стойки и стояли так очень долго. Вдруг Рома сделал легкое обманное движение плечом, Олег даже не шевельнулся. Мастер выбросил вперед правый кулак, ученик легко обкатал его и, как ему показалось, провел удачный контрудар, но Рома качнулся, и рука не просто встретила пустоту, а попала в ловушку – Юкшин взял запястье в узел, резко повернул, не забыв сделать подсечку. Олег знал – на каждый удар есть контрудар, а на тот контрудар, в свою очередь, другой. Уже в полете он извернулся,

собираясь упасть на ноги – «мастер падает не туда, куда бросают, а туда, куда ему выгодно», но почти при приземлении старший друг довольно-таки сильно ударил его еще в воздухе кулаком в грудь. Белый Лоб после трехсекундной схватки понял лишь то, что лежит на лопатках, а его запястье по-прежнему в руке Ромы – проводи болевой хоть мгновенно.

– Это тебя чинуши с пузами так довели, что ты сражаешься до смертельного исхода? – не вставая, спросил ученик.

– Прости, – легко вскочил с татами мастер, – отпустил концентрацию, как-то на автомате все прошло.

– Мне бы такой «автомат»! – послышалось от дверей. Голос принадлежал Витьке Дробышеву, значит, следом топал Антон Бобчев. Неразлучную парочку так и прозвали – Добчинский и Бобчинский.

– Надо было добить янки! Да здравствует император Хирохито! – показалась и взлохмаченная голова Антошки.

– Тихий океан станет японским озером! – поддержал Виктор.

– Проиграл схватку – делай сеппуку! – вскричал Тоша.

– Я вот преподам Олежке искусство борьбы на двух мечах – рёодзёкай, – усмехнулся Рома, – как раз на ваши две глупые башки.

– Нет-нет, – продолжил Дробыш, – это для сеппуки два меча – самое оно! Первым взрезаешь живот, а вторым какой-либо добрый товарищ… Тошка, ты как?

– Да всегда пожалуйста!

– …сзади отрубает голову. Ну, чтоб сильно не мучился.

– Паяцы, – беззлобно прокомментировал Белолобов, – разминайтесь, и давайте сюда вдвоем, я вас один положу.

– Кто бы сомневался! – прокричал Витька. – У тебя же, что ни бросок, то захват. Мизинец дай – и ты его уже на болевой выкручиваешь. Ты – зверь, а не спортсмен!

– Я – спортсмен, а не циркач. Задача – вывести из строя соперника с наименьшей затратой как физических, так и душевных сил.

– Вон, с Ромкой поборись, у нас не те пояса пока.

– А ну-ка! – рассердился мастер, – как в додзе надо входить, забыли? Переодеться, затем медитация, затем разминка! Бегом!

Ребята, переглянувшись, вышли.

– И вправду куда-то все катится, – почесал предплечье тренер. – Вот я мечтал бы о школе, где-нибудь в лесу…

– И давать адептам упражнения на выносливость – коромысло с двумя горшками кипящей смолы, и в гору, да ни пролить ни капли…

– Ну да. А вместо этого – не будет вот таких пузатиков, как те, с мобилами – где деньги брать на аренду, на взносы для коммерческих соревнований?

– А ты выпестуй суперталант для боев без правил – вот и бабки.

– Я чистым искусством занимаюсь, а не коммерческим мордобоем, – несколько обиженно заметил Рома.

– Так и я о том же. Готовься, сейчас будет больно. Еще год занятий – и я буду таким, как ты.

– Незачем, – Юкшин принял стойку. – Я вам рассказывал притчу о двух одинаковых половинках дыни. В чем красота? Ни в чем. Ученик не должен копировать мастера.

– У меня цель. Я хочу научиться делать «хазами-вазда». У меня не получается. Я уже бешусь.

– Техника «ножницы» требует легкого веса тела.

– А я все равно хочу подпрыгнуть с места, сжать ногами шею и грудь соперника, и пока мы вместе будем падать, увести ему руку на болевой. Я красивее ничего не видел, когда в прошлом году к нам японцы приезжали.

– Хе, – Рома покачал головой, – для тебя это физически нереально.

– Но ты ведь делаешь!

– Я легче тебя на двадцать килограммов! Ты с места, какие бы сильные ноги не имел, все равно на метр шестьдесят пять прыгнуть, да еще чтобы в воздухе повернуться, не сможешь. Тебе скамеечка нужна! Или худей! Накачался в свое время – кто заставлял?

– Никто. Но мечта есть мечта. Все равно сделаю.

– Сделать – ерунда. Главное, чтобы восьмидесятилетний судья, все на своем веку повидавший, «иппон» произнес. Не твой прием, забудь. У тебя и так здоровья на четверых, а денег – на пятидесятерых. Чего в жизни не хватает?

– Счастья.

– Становись в стойку, кризис среднего возраста, покажи мне хотя бы «соэ-тэ-вадза»…

– О-о-ох!.. – в полете выдохнул Олег и левым боком хлопнулся на татами. Наставник для порядка зафиксировал болевой на ноге и отошел.

Белый Лоб поднялся, но его вдруг зашатало.

– Неужели сломался? – кинулся к нему мастер.

– Нет, – помотал мутной головой ученик, – сгруппировался плохо. Не освободил сознание от суетного, блин… Дай отдохну минутку…

Вошли друзья, увидев скрючившегося коллегу, многозначительно зацокали языками. Белолобов выпрямился, попробовал взмахнуть руками, в боку кольнуло.

– Что-то я на сегодня – все, – резюмировал он окружающим.

– Вот тебе и оранжево-черно-красный пояс… – протянул Тошка. – Ты до понедельника-то восстановишься? Сам кричал – деньги уплачены, инструкторы наняты, группа собрана, самолеты-вертолеты наняты, «лучше гор могут быть только горы»…

– Эльбрус – не гора, – ответил Олег, держась за бок, – на него еще в 1829-м году под присмотром генерала Эммануэля взобрался младший проводник Килар Хаширов без всякого снаряжения, пешим ходом. Сейчас для лентяев до 4000 метров вообще канатная дорога ходит. У нас это – клубная тренировка. А вот если у кого желание не пропадет, тогда летом в Перу на Анды рванем…

– Гора – не гора, а боязно, – добавил Витька, – снег, скалы, ветер…

– Пять альпинистов из Питера – одноклубники, из них две девчонки, инструктор, арендованный вертолет, спутниковый телефон, полное снаряжение, жратва-медикаменты на случай экстренной ситуации, чартер до МинВод, – нахмурился Белый Лоб. – Хоть Эверест покоряй.