Усадьба Грилла

Пикок Томас Лав Лав

Egli e il vero oro potabile,

Che mandai suole in esilio

Ogni male inrimendiabile:

Egli e d’Elena il Nepente,

Che fa stare il mondo allegro,

Dai pensieri

Foschi e neri

Sempre sciolto, e sempre esente {*}.

{* Реди. Вакх в Тоскании. (Примеч. автора).

[Поистине - се золотой напиток,

Врачует все недуги он,

Дарует немощному сил избыток,

Нектар Елены, черной скорби враг.

Весельем наполняет мир,

И навсегда,

И без труда

Из сердца изгоняет мрак (ит.).]}

В Усадьбе все шло тихо и мирно. Как-то вечерком мистер Грилл сказал преподобному отцу Опимиану:

– Я не раз слышал, ваше преподобие, как вы превозносили волосы - непременное условие красоты. Но

что скажете вы о Лысой Венере - Римской Venus Calva?

Преподобный отец Опимиан:

– Как же, сэр, если б вы меня спросили, было ли у римлян такое божество, я не колеблясь отвечал бы “нет”. И где вы ее выискали?

Мистер Грилл:

– Ну, во-первых, во многих словарях.

Преподобный отец Опимиан:

– Словарь - ничто без источников. А источников нет, кроме нескольких поздних авторов да нескольких старых грамматиков, откопавших слово и высосавших из пальца смысл. Ни у одного подлинного классика, вы ее не отыщете. Лысая Венера! Да это такая же отъявленная нелепица, как горячий лед или черный снег.

Лорд Сом:

– И все же я определенно читал, затрудняюсь только сразу сказать, где именно, Что в Риме был Храм Venus Calva, и посвящен он ей был вследствие одного из двух обстоятельств: согласно первому толкованию, разгневанные чем-то боги наказали римлянок облысением, и тогда Анк Марций {224} поставил статую своей лысой жены, и боги умилостивились, волосы у всех римлянок отросли снова, и началось поклонение Лысой Венере; по другому же толкованию выходит, что, когда галлы захватили Рим и осаждали Капитолий, осажденным не из чего было делать тетивы для луков, и женщины пожертвовали на них свои волосы, а после войны в честь этих римлянок поставили статую Лысой Венеры.

Преподобный отец Опимиан:

– А я читал ту же самую историю, отнесенную ко времени Максимилиана Младшего {Julius Capitolinus: Max. Jun. С. 7 {225}. (Примеч. автора).}. Но, ежели два или три объяснения даются тогда, как и одного бы достало для любого события истинного или вероятного, мы можем с уверенностью заключить, что все они ложны. Все это нелепые мифы, основанные на кривом толковании забытого слова. Иные полагают, что Calva применительно к Венере означает “чистая”; но я, как и многие другие, считаю, что это значит “прелестная”, в смысле “обманной прелести”. Вы найдете родственные глаголы, calvo и calvor - активные {Est et Venus Calva, ob hanc causam, quod cum Galli Capitolium obsiderent, et deesent funes Romanis ad tomenta facienda, Prima Domitia crinem suura, post caeterae matronae imitatae earn, exsecuerunt, unde facta tormenta; et post bellum statua Veneri hoc nomine collocata est: licet alii Calvam Venerem quasi puram tradant: alii Calvam, quod corda calviat, id est, fallat atque eludat. Quidam dicunt, porrigine olim capillos cecidisse foeminis, et Ancum regem suae uxori statuam Calvam, posuisse, quod constitit piaculo; nam mox omnibus foeminis capilli renati sunt: unde institutum ut Calva Venus coleretur.
– Servius ad Aen. i 720. Суть этого отрывка передана в тексте. (Примеч. автора).}, пассивные {Contra ille calvi ratus.
– Sallust: Hist. III. [Полагая себя общинно прельщенным.
– Саллюстий. История {226} (лат.).] (Примеч. автора).} и отложительные {*} - у Сервия, Плавта и Саллюстия. Никто не будет утверждать, будто у греков была лысая Венера. Venus Calva у римлян - это то же, что у греков Aphrodite Dolie { [Коварная Афродита (греч.)]. (Примеч. автора).}. Красота с лысиною несовместима; зато она совместна с обманом. По Гомеру, обманная прелесть “льстивые речи, не раз уловлявшие ум и разумных” {227} - важная часть пояса Венеры {, . XIV. 217. (Примеч. автора).}. Плетущая обман Венера { . (Примеч. автора).}, называет ее Сафо. Но к чему мне нанизывать примеры, когда поэзия так изобилует жалобами на обманную любовь, что каждый из присутствующих, я уверен, ни секунды не задумываясь, может снабдить меня подкрепляющей цитатой? Хотя бы мисс Грилл.

{* Nam ubi domi sola sum, sopor manus calvitur.

Plautus. Casina.

Ибо когда я дома один, сон вводит в прельстительный

обман мои руки.
– Плавт (лат.) (Примеч. автора).}

Мисс Грилл:

– Ах, ваше преподобие. Для любого, у кого есть память на стихи, тут только l’embarras de richesses {затруднение из-за богатств (фр.).}. Мы бы до полуночи твердили одно и

то же. Зато быстро истощились бы в примерах верности и постоянства.

Преподобный отец Опимиан:

– Быть может, не столь уж быстро. Если б мы стали приводить такие примеры, я назвал бы вам Пенелопу против Елены, Фьердилиджи против Анджелики, Имогену против Калисты, Сакрипанта против Ринальдо и Ромео против Анджело {228}, и так почти до ровного счета, я говорю “почти”, ибо в конце концов число неверных в списке возобладает.

Мисс Тополь:

– И вы думаете, доктор, что можно найти много примеров любви единственной на всю жизнь? любви, так и не перешедшей со своего первого предмета ко второму?

Преподобный отец Опимиан:

– Платон считает, что любовь такова по своей сути, и поэзия и проза романтическая дают нам много тому примеров.

Мисс Тополь:

– И еще больше примеров противному.

Преподобный отец Опимиан:

– В самом деле, если судить о жизни, какой она нам представляется по собственному опыту, по источникам историческим и жизнеописаниям, мы мало найдем в ней примеров верности первой любви; но можно найти множество примеров такой любви, которая, сперва поискав, останавливается наконец на избранном предмете с неизменным постоянством. Ведь даже Инеса де Кастро была второй любовью Дона Педро Португальского; а какой образец любви, хранившейся в святыне сердца столь же прочно, словно она выбита на камне.

Мисс Грилл:

– Да, ваше преподобие, что это за история? Я только смутно ее знаю.

Преподобный отец Опимиан:

– Инеса де Кастро, наделенная редкой красотой и дарованьями, была дочерью кастильского дворянина при дворе португальского короля Альфонсо Четвертого. С ранней юности она стала преданной и любимой подругой Констанции, жены молодого принца Дона Педро. Принцесса рано умерла, и горе Инесы тронуло сердце Педро, который только в ней одной и находил утешение. Из этого чувства родилась любовь, окончившаяся тайным браком. Инеса и Педро уединенно жили в Коимбре {229}, совершенно счастливые в своей любви и двоих своих детях, покуда трое придворных короля Альфонсо, движимые уж не знаю какими злобными помыслами - для меня это решительно непостижимо, - не стали уговаривать короля расстроить брак, а когда это не удалось, испросили у него разрешения убить Инесу во время недолгой отлучки мужа. Педро поднял мятеж, опустошил владения убийц, и те бежали - один во Францию, двое в Кастилию. Уступая мольбам матери, Педро сложил оружие, но отца, видеть более не пожелал и остался жить со своими детьми, совершенным затворником на месте былого счастья. По смерти Альфонсо Педро решил не принимать короны, покуда он не покарает убийц жены. Тот, кто укрылся во Франции, к тому времени уже умер; остальных выдал ему Кастильский король. Их казнили, тела сожгли, а прах развеяли по ветру. Затем Педро открыл церемонию коронации. Образ мертвой Инесы, под вуалью и в царских одеждах, поместили на троне с ним рядом; он возложил ей на голову корону и всем приказал оказать ей должные почести. В одном монастыре он поставил рядом два гроба белого мрамора, один для нее, другой для себя. Он ходил туда всякий день и был безутешен,, покуда смерть их вновь не соединила. Все это истинная история, и жаль, что ее искажают разными выдумками.

Мисс Тополь:

– В самом деле, какое величие в таком долгом постоянстве. И как поражает душу смертный образ в царских одеждах и короне. Вы рассказали об этом, доктор, доказывая, что первая любовь не всегда самая сильная, чему есть много и других примеров. Ведь и Ромео любил Розалинду прежде, чем повстречал Джульетту. Но столь легко изменяющаяся любовь - вряд ли и любовь. То лишь довольствование ее подобием, уступка, которая может на всю жизнь сойти за любовь, если тайный зов сердца так и не встретит совершенного отклика.

Преподобный отец Опимиан:

– Который он весьма не часто встречает; однако такое довольство подобием редко бывает надолго, оттого так и мало случаев постоянства до гроба. Но я вслед за Платоном скажу, что любовь истинная - едина, нераздельна и неизменна.

Мисс Тополь:

– А стало быть, истинная любовь и есть первая; ибо та любовь, что верна до гроба, хотя бы ей предшествовали разные уступки, и есть первая любовь.

Наутро лорд Сом сказал мисс Найфет:

– Вы вчера не принимали участия в общей беседе. Вы не сказали своего мнения о постоянстве и неизменности в любви.