Усадьба заложников
Шрифт:
И они направились в дежурку, где нес вахту Марат Ордынцев. Селиверстов пошел вместе с ними. Когда они вошли, Марат как раз проверял работу последней установленной ими камеры – той, что обозревала лестницу. Гуров смог убедиться, что вся установленная аппаратура отлично работает. Все самые главные точки дома теперь отражались на экранах.
– А что-то я здесь не вижу кухни, – заметил Селиверстов. – Что, вам повар не разрешил вторгаться в его владения?
– Примерно так, – кивнул Гуров. – Он ужин готовит, и мы бы ему помешали. Но ничего, мы после ужина все сделаем. Правда, Илья? Хоть ночью придется работать, но сделаем.
– Значит, сегодня еще сохраняется опасность получить вместе с индейкой порцию стрихнина, – заметил старый друг Вершинина. – Однако будем надеяться, что на этот раз пронесет.
– Вот я тоже на это надеюсь, – сказал Гуров. – А с завтрашнего дня уже не надо будет надеяться на авось, с завтрашнего дня мы все будем уверены в собственной безопасности.
Едва они успели проверить работу камер, как в дежурку заглянула Аня и пригласила Гурова в столовую – ужин был накрыт.
– Ага, значит, мне тоже можно пойти перекусить, – удовлетворенно сказал Илья. – А то я что-то проголодался.
– А вы едите в то же самое время, что и хозяева с гостями? – поинтересовался сыщик.
– Только я и Егор Васильевич. Нам Григорий на кухне накрывает. Он и Аня садятся позднее, когда все подадут к хозяйскому столу. А охранники едят по собственному графику, когда смену сдадут.
– Но весь обслуживающий персонал ест на кухне?
– Да, на кухне. Управляющий Аркадий Борисович запрещает есть в своих комнатах.
– Что ж, давай сейчас поедим, а потом ты далеко не уходи, мы последнюю камеру на кухне установим, – предложил Гуров и отправился на ужин.
Когда он вошел в столовую, там царило приподнятое настроение. Как понял сыщик, тому было несколько причин. Во-первых, внезапная авария, которая могла погубить сына и дочь Вершинина, их обошла стороной. И даже управляющий с сыном, которые попали в эту аварию, сравнительно легко отделались и теперь шли на поправку. Во-вторых, Насте Вершининой жутко понравился папин подарок – кабриолет, который он ей купил. Ну а в придачу к кабриолету миллионер привез и ящик шабли, о котором утром мечтала Настя.
– Так что у нас есть все основания отпраздновать первый день летнего отдыха! – заявил Петр Вершинин. – Тем более что Лев Иванович меня заверил, что уже сегодня он значительно укрепит систему безопасности в нашем поместье.
– Чего нам еще опасаться, если у нас есть такой защитник, как Лев Иванович! – поддержала отца Настя Вершинина.
– Согласен, дочь, – сказал миллионер. – Поэтому я решил, что праздник мы отменять не будем. А что касается Аркадия Борисовича, то я завтра еще раз навещу его в больнице, постараюсь обеспечить ему самое лучшее лечение, какое возможно.
– Хочу поддержать своего супруга, – сказала Ирина Васильевна. – Поддержать идею насчет праздника, а заодно сообщить, что есть еще один повод для торжества: Олег Андреевич сообщил мне, что нашел на горной тропе отличное место и там ему пришла идея некоего величественного замысла. В чем состоит замысел, Олег умалчивает, но я уверена, что это будет нечто грандиозное!
Взоры всех сидевших за столом обратились к художнику, называвшему себя потомком великого землепроходца. Никитин при этом сохранил полностью невозмутимый вид, держал себя так, словно речь шла вовсе не о нем.
Однако Гуров, внимательно наблюдавший за окружающими, заметил, что не все разделили общий восторг по поводу грандиозного замысла Олега Никитина. Роман Мерцлин только усмехнулся, когда Ирина Васильевна сообщила о новом замысле коллеги. А художник Лев Султанов не смог скрыть злобной гримасы. Впрочем, он тут же постарался вернуть на лицо веселое и добродушное выражение.
Поскольку никто не возражал против празднования, за столом воцарилось веселье. Григорий подал жаркое по-грузински, а Иван Вершинин лично открыл и разлил по бокалам первую бутылку шабли. Гуров вообще-то всем винам на свете предпочитал хорошую водку. Но он много слышал о знаменитом французском вине и потому не отказался от первого бокала. К тому же он рассудил, что с одного бокала легкого вина ему ничего не будет и он сохранит работоспособность. А это было важно, раз они с Ильей собирались после ужина монтировать камеру на кухне.
А вот сидевший напротив Гурова Виктор Селиверстов отказался от заморского вина и налил себе водки. Заметив удивленный взгляд сыщика, он наклонился над столом, чтобы Гуров его лучше слышал, и негромко сказал:
– Ну их, эти заморские вина! Родная водка полезнее – и для желудка, и для сердечно-сосудистой системы. Может быть, вы со второго тоста тоже на «Столичную» перейдете?
– Я, в общем, с вами согласен, – отвечал ему Гуров. – И в другой день точно перешел бы на родной напиток. Но сегодня еще работу закончить надо, так что я со спиртным пока закончу.
Он отведал редкое вино, признал в душе, что его слава заслуженна, но от второго бокала отказался. Сидел, ел прекрасно приготовленное жаркое, подкладывал себе то один салат, то другой, но при этом не забывал следить за людьми, сидевшими за столом. Он еще утром пришел к выводу, что злоумышленник, решивший погубить Вершинина или кого-то из его семьи, находится, скорее всего, не среди слуг, а среди людей, которых приглашают к хозяйскому столу. Оставалось определить, кто этот человек.
Сначала, когда сыщик еще собирался в дорогу в Красную Поляну и анализировал информацию о людях, с которыми ему предстояло здесь столкнуться, он подозревал в злодействе управляющего поместьем Аркадия Леонидова. Ведь у него было больше возможностей проникнуть в любой уголок московского дома миллионера и устроить там какую-нибудь гадость. Однако сегодняшняя авария на трассе, в которой управляющий и его сын едва не погибли, полностью уничтожила всякие подозрения на их счет. Теперь сыщик перебирал в уме несколько человек. Прежде всего это были художники Мерцлин и Султанов. Их коллега Никитин пользовался явным расположением хозяйки поместья, что освобождало его от подозрений. А вот эти двое… Возможно, они завидовали успеху своего коллеги, и это могло стать побудительным мотивом для какой-нибудь пакости.
«Хотя нет, подожди, что-то здесь не стыкуется, – пришло в голову сыщику. – Такой человек, как Мерцлин, может проникнуть в картинную галерею, вооружившись ножом, и порезать картины коллег. А вот стрелять через окно в Ирину Вершинину или устраивать пожар – с какой стати? Для подобных действий нужно иметь более серьезную мотивацию. Но вот что мне надо сделать – узнать, были ли среди порезанных в галерее полотен работы Султанова или Мерцлина».