Усадьба
Шрифт:
Отец тогда уже начал сдавать, на сланце долго не проработаешь. Но ещё мог и подраться, и налево сходить, хотя у нас и выбора в посёлке особо-то не было. В тот вечер он малость поддал, поэтому рассказывал охотно. Сам усадьбу видел, ходил туда, когда только приехали в эти места, ещё до свадьбы с мамой. Идти прилично, через железку, потом ещё километров пять. Дороги давно нет, никто туда сейчас не ходит, даже грибы с брусникой в другой стороне собирают, так что можно и заблудиться. Развалины там. Колонны большие остались. Вообще, посмотреть любопытно, но просто так погулять не пойдёшь, слишком далеко. Да и не ходит туда никто. На этом месте он матерно выругался в адрес деревенских. С ними у отца отношения так и не сложились, баб он и за людей-то не считал, а с мужиками время от
На этом месте Нилов прервался и замолчал. Прождав пару минут, Артём заёрзал. История не впечатлила его. Развалившихся дворянских усадеб на Северо-Западе, конечно, не так много, как в центральной части России, но и не бог весть какая это редкость.
– Вот тогда мы и тронулись туда: Витька рыжий, Антошка и я, – рассказ продолжился. – По отдельности двинули, чтобы потом по шеям не схлопотать. Им тогда шестнадцать было, мне семнадцать, опять старший, но родители тогда в деревнях детей в ежовых рукавицах до свадьбы держали, не то что вас сейчас. Каждый отпросился по своим делам, чтобы в работу не запрягли, а вместе мы собрались уже возле станции. Антоха с собой пса захватил, дворнягу. У них козы были, без собаки никуда. Та прыгала, резвилась, глупая, не знала, куда ведём.
Перешли через железку, двинули вдоль ручья, как отец мне сказал. Тогда лето было дождливое, просто так не пройдёшь, надо было болото обходить. Ручей потеряли, хотели обратно поворачивать. Потом крест увидели. Он и сейчас там стоит, точно. Такой веками стоять будет, при всех царях, генсеках и президентах. Тогда умели строить, делали на совесть. У людей вера была. Это мы её потеряли.
За крестом начиналась усадьба. Не знаю, как там всё сейчас, вряд ли лучше, это уж точно. Тогда всё выглядело разрушенным, и никто ничего восстанавливать там никогда не будет. Больше всего колонны у центральной лестницы запомнились. Громадные, выше человека раз в пять…
***
… Они напоминали Артёму колонны Исаакиевского собора, только были серыми, а не тёмно-красными. По мере приближения всё чётче различались фрагменты мраморных ступеней, ведущих к площадке перед фасадом здания. Блоки немного отошли друг от друга, но все лежали горизонтально, без малейших признаков внутренних разломов. Странно было, что все они были на месте, никто не сделал попытки увезти их после того, как усадьбу забросили. Камень в этих болотистых краях на вес золота. Доставляя его сюда, владелец с расходами явно не считался. Подойдя ближе, Артём задался вопросом, почему здание было построено не на холме, где стоял крест, а в низине под ним. Что появилось раньше – крест или усадьба? И не потому ли Павел I указал Узмакову для постоянного обитания это место, что поклонный крест здесь уже был ранее?
Информации по владельцу усадьбы удалось добыть на удивление мало. Приближённый одного из фаворитов Екатерины Великой, Андрей Павлович Узмаков после смерти покровительницы своего патрона предсказуемо впал в опалу. Свою роль сыграл в этом и крутой нрав, и чрезмерно вольное, впечатлявшее даже в те времена, обращение со своими крепостными. В политику отставной офицер, коему вдоволь довелось в своё время повоевать с турками, не лез, карьера его прервалась по непонятной, так и не выясненной причине. В генералы не вышел, даже до бригадира не дорос, остался полковником. В нестаром ещё возрасте сорока с чем-то лет вышел в отставку. Некоторое время пожил в столице, был даже дружен с хитрым Аракчеевым, но последний в протекции отказал, даже напротив, по некоторым данным, был инициатором высылки Узмакова из Петербурга. И место для высылки подобрали хуже некуда. Тульское имение, приносившее немалый доход, выкупили в казну, а взамен «пожаловали» землями в вологодских болотах вместе с окрестными деревушками. Узмаков каким-то образом ухитрился вывести из-под Тулы своих крестьян – почти тысячу душ, увеличив таким образом местное население более чем втрое.
Что случилось потом – неясно. В газетах того времени, которые Артём просмотрел в отделе Национальной
От «господского» деревянного второго этажа и крыши давно ничего не осталось. Внутри сквозь проёмы окон были видны покрытые снегом кучи камней. Чтобы обойти здание, потребовалось почти десять минут. Пролом в стене, обращённой в сторону пригорка с крестом, выглядел так, будто стену проломило изнутри какое-то чудовище или в находившемся за ней помещении взорвался пороховой склад. Оба эти предположения по своей правдоподобности находились примерно на одном и том же уровне – кто в здравом уме будет жить на пороховой бочке?
Поёжившись, Артём полез внутрь. Одежда немного высохла, но носки всё равно противно обтягивали ноги. Кожу над пятками на ступнях неприятно покалывало. Невельские ботинки (при всей нелюбви к правоохранительным органам все однозначно признавали надёжность ментовского обмундирования) начали натирать мозоли. «Неделю буду ходить как корова», – мелькнуло в голове, но скорее как ворчание вечно недовольного чем-то разума. В душе поднимался охотничий азарт, предвкушение.
Аккуратно ставя ноги между мраморными и гранитными обломками, иные из которых превосходили ростом человека, периодически пробуя прочность снежного покрова руками, он продвигался вдоль стен. Перекрытия между этажами, естественно, не сохранились. На уровне, где должен был быть потолок, в стене находился ряд квадратных углублений, куда в приснопамятные времена вставили вытесанные из дерева брусы. На эти брусы уже впоследствии укладывали пол второго этажа. Приглядевшись, Артём увидел такие же отверстия ещё выше – вероятно там, где в своё время был фронтон.
Длина здания была порядка пятидесяти метров. Медленно продвигаясь, он прошёл насквозь одно крыло и дошёл до центра. Когда-то здесь была, вероятно, парадная зала, сейчас просто большое пространство, посередине которого лежали обломки рухнувшей внутрь ротонды. С одной стороны был выход на крыльцо. Сквозь проём дверей на фоне серого неба были видны края колонн и стоявший на пригорке поклонный крест. Артём ещё раз подумал, что усадьба была возведена по какому-то особому плану. Фасад был выстроен так, что между находившимся по центру входом и крестом можно было провести строгий перпендикуляр. Это подтверждало правильность догадки: если крест был задолго до усадьбы, то не по своей воле строил своё гнездо Андрей Павлович Узмаков. Собственная ли это была прихоть его – подчиниться при проектировке расположению креста – или чьё-то указание? Возможно, ответ заключался в причине высылки отставного полковника из Петербурга.
– Что же ты такое натворил, хозяин? – глядя на далёкий крест, пробормотал Артём. – Ну да бог с тобой, у тебя свои дела, у меня свои.
Он повернулся и вошёл в проём в стене, отделявшей от центральной залы левое крыло здания. Именно там, судя по рассказу Нилова, находился спуск вниз. Через несколько шагов нога заскользила. Комично взмахнув руками, Артём с трудом удержал равновесие. Пришлось ухватиться за кусок каменной кладки, торчавший рядом с дырой выходившего в направлении леса за усадьбой окна. Сердце от неожиданности ухнуло. На смену испугу быстро пришло ощущение досады. Если не считать потери рюкзака, всё шло просто прекрасно до этого момента. Видимо, полоса удачи закончилась, потому что у первых деревьев, отстоявших от усадьбы метров на двести, стояла человеческая фигура.