Ущемленная гордость
Шрифт:
Что уж тут непонятного, мысленно огрызнулась Дайана. У меня по-прежнему нет выбора.
– Если с отцом что-то случится, я тебе этого не прощу, – сказала она.
– Это я давно понял.
– И если ты попытаешься дотронуться до меня сегодня ночью, меня, возможно, стошнит.
Николо вздохнул и наклонился к ее лицу.
– Если я сейчас дотронусь до тебя, то ты, возможно, расплачешься и прижмешься ко мне так, словно от этого зависит твоя жизнь.
И будто в подтверждение своих слов он скользнул губами по ее губам. Не успел Николо выпрямиться, как глаза Дайаны наполнились слезами. Никакой тошноты она не почувствовала,
Он лежал на своей половине кровати, не пересекая тот невидимый барьер, который разделял широкое ложе на две части. Дайана заснула, борясь со своими противоречивыми чувствами и ненавидя себя за то, что она, как и утверждал Николо, действительно отчаянно хотела прижаться к нему.
Где-то ближе к рассвету Дайана проснулась, так и не поняв, что разбудило ее. Она лежала на животе по диагонали широкой кровати и чувствовала себя необыкновенно хорошо и уютно. Но, как только Дайана осознала, что находится в постели Николо, ее словно током ударило. Когда же она увидела, что прижимается щекой к его гладкому плечу, а одна ее рука лежит на его груди, ей стало еще хуже.
Николо не спал. Дайана поняла это по тому, как он нежно проводил пальцами по ее руке, покоящейся на его груди. В этой ласке не было ничего сексуального, скорее это был машинальный жест человека, занятого своими мыслями. Но Дайане все равно было очень приятно, настолько приятно, что она не хотела, чтобы это кончалось. Правда, она не знала, как долго ей удастся притворяться спящей, – удары ее пульса становились все громче, дыхание более частым.
Она давно – целых семь лет! – не ощущала мужского тепла. И даже тогда это было тепло того же мужчины. То, что она оказалась сейчас в этой постели, Дайана посчитала иронией судьбы. Именно Николо избаловал ее в сексуальном плане настолько, что начисто отбил желание ложиться в постель с другим мужчиной.
Николо легко вздохнул, и Дайане захотелось сделать то же самое, но она боялась выдать себя. Однако вздох все равно слетел с ее губ, и Дайана воспользовалась им как предлогом, чтобы отодвинуться от Николо будто бы во сне. В этот момент он тоже поменял позу – повернулся на бок, лицом к Дайане, его пальцы сплелись с пальцами ее руки. Дайана увидела в его глазах отражение собственного напряженного состояния. Он хотел ее, Дайана легко прочла это в его взгляде. Она не сомневалась, что Николо увидел такое же желание и в ее глазах. Было уже поздно притворяться, поздно бежать и прятаться.
Николо привлек ее к себе и впился в губы жадным, голодным поцелуем. У Дайаны появилось ощущение, что к ней наконец вернулось то, что она давно считала утерянным и чего ей так сильно не хватало. И, возможно, потому, что она не боролась с ним и даже не пыталась протестовать, Николо целовал ее с огромным наслаждением. Дайана даже допускала, что в данную минуту он испытывает к ней такие же чувства, какие испытывает к нему она.
А может быть, все дело было в предрассветном часе, когда они оба находились после сна в расслабленном состоянии, и в темноте, которая поглощала все вокруг и делала их едва различимыми друг для друга.
Как бы там ни было, но этот поцелуй был не похож ни на один из тех, которые они дарили друг другу в прошлом. Он продолжался так долго, что Дайана уже засомневалась в реальности происходящего и коснулась ладонью щеки Николо, желая убедиться, что это не сон. Затем ее пальцы скользнули по его скулам, по носу, нащупали уголок рта, где он соприкасался с ее губами.
Николо застонал, будто прикосновение задело в нем чувствительную струну. Он перевернул Дайану на спину и стал исследовать пальцами ее лицо, повторяя все ее движения. Но его поцелуй постепенно становился более чувственным, в движениях Николо появилось сладострастие, и от этого их чувства обострились, хмелем забродила кровь в жилах, появилось невыносимое томление, которое жгло и мучило обоих.
Дайана обхватила его руками за шею, и губы Николо, оторвавшись от ее рта, скользнули вниз, к шее, затем к упругим полушариям грудей. Соски стали твердыми и вызывающе торчали, приглашая вкусить этот сочный упругий плод.
Она чувствовала его руки, скользящие вдоль ее тела, гладящие ее медленными, завораживающими движениями. Николо взял ее ладонь и прижал к своему животу. Это было сигналом для Дайаны, чтобы она начала ласкать его тело подобно тому, как ласкал ее он. Однако семь лет воздержания сделали Дайану неуверенной в себе. Ее пальцы робко скользили по груди Николо, покрытой завитками волос. Наткнувшись на крошечный сосок, они начали мягко сжимать его. Николо громко застонал и осыпал поцелуями шею, лицо, глаза Дайаны. Молниеносным движением сдернув с нее и нетерпеливо отшвырнув в сторону ночную сорочку, он принялся ласкать внутреннюю сторону бедер Дайаны.
Из ее груди вырвался громкий стон, она припала губами к его плечу и стала нежно покусывать гладкую кожу. Не оставляя в покое ее бедра, Николо начал играть языком с ее сосками. Она ощущала дрожь в его теле, его растущее возбуждение, которое опаляло ее своим жаром.
Его рука начала подниматься выше, к треугольному холмику.
– Нико… – пролепетала Дайана, не зная, чего хочет больше – остановить его или, наоборот, подтолкнуть.
– Шшш… -прошептал он, покрывая ее лицо поцелуями.
Он, наверное, подумал, что я не хочу этого, мелькнуло у Дайаны в голове, но в эту секунду ладонь Николо скользнула в ее влажную, жаркую плоть, и Дайана, задыхаясь и вскрикивая, закачалась на пике чувственного наслаждения.
Не отрывая губ ото рта Дайаны, Николо мягко и уверенно вошел в нее, и они задвигались в едином ритме, насыщая свой плотский голод и деля взаимные восторг и экстаз. Прошлые предательства, вчерашние подозрения были забыты на время. Сейчас для них имело значение только то, что они чувствовали и ощущали.
И когда дыхание Дайаны стало короче, а тело нетерпеливым, Николо безошибочно угадал, что наступил момент для завершающей стадии танца любви. В безоглядном, неистовом взрыве, который шел из глубины его существа, он унес Дайану с собой в мир восторга и наслаждения.
После того, как эмоции улеглись, они еще долго молча прижимались друг к другу, и в этом было что-то необычайно интимное и волнующее.
Наконец Николо поднял голову, легко поцеловал Дайану в губы и провозгласил:
– Теперь ты моя.
Дайана ничего не ответила. Ей не надо было особенно напрягаться, чтобы осознать, что она всегда принадлежала Николо. Включая те семь лет, которые они провели в разлуке.
7
Дайана проснулась, когда спальня была уже залита солнечным светом. Она лежала поперек кровати среди смятых простыней, но Николо рядом не было.