Ушаков
Шрифт:
— Надеюсь, Гриша, ты мне гнилой товар не продашь?
— Я же не Никита Панин! — Но «товар-то» и сам знал понаслышке и пообещал матушке как-нибудь в деле посмотреть.
— Пощупаешь сама, когда в Балтику выйдем, — буркнул не без намека.
А Ушаков с рвением принялся обучать команду яхты и сам корабль осваивать. Морские служители и так много умели: приборку проводить, паруса ставить, на вантах располагаться, во фрунт становиться при приезде царствующих особ. А тут еще оказалось, что надо учиться сигналы распознавать флажные, заменять друг друга, узлы по-особому прочные вязать, располагаться каждому по единой особой команде, учиться на волне держаться и плавать в холодной воде Финского залива.
— Нешто мы медведи у цыгана, — ворчали служившие по многу лет моряки, — что нас так выучивают.
— Для вас незнакомых слов и дел, что требуются в морском походе, быть не должно, — как бы отвечал им капитан, выстроив при подъеме флага.
— ...Императрицу ждет, — с пониманием говорили мичманы.
Но Екатерина так и не выехала даже в Финский залив, недосуг было: державные дела, приемы, театры не пускали в море. Яхту же она посетила неожиданно, без предупреждения, не послав вперед даже кавалергарда. Ехала с приема с Потемкиным, взгляд упал на стройную красавицу, плавно качавшуюся на волнах: «Давай заедем...» Светлейший заколебался: «Есть ли капитан?» С набережной крикнул караульному матросу, а с юта ответили: «Здесь я!» Ушаков, не дождавшись подтверждения, приказал разворачивать парадный трап. Запищала боцманская дудка, застучали каблуки, раздались громкие команды. Екатерина поморщилась: «К чему шум?» Потемкин рассудительно объяснил: «Без этого корабль нельзя показать». Она, тяжело ступая по трапу, прошла на палубу. Караульные держали фрунт, а морские служители карабкались по вантам.
— Споро! — оценила понравившимся ей русским словом Екатерина.
— Ваше императорское величество, экипаж занимает свои места и готов выполнять вашу волю! — громыхнул Ушаков. Екатерина с интересом посмотрела на него и повторила:
— Споро! Вижу, что отладил команду капитан-лейтенант. — Благосклонно улыбнулась. — В море не пойдем. Так, кажется, говорите вы, господа моряки: вместо поедем — пойдем?
— Так точно, ваше императорское величество, — опять звучно отозвался Ушаков.
— Однако же, дорогой мой, горазд ты на голос. Покажи-ка нам посудину свою. Что тут изменилось?
Порядок на яхте был отменный. Все сверкало, пахло свежестью и ароматами южных земель, в которых Ушаков знал толк. Царский зал, отделанный красным деревом и позолотой, был удобен и располагал к беседе. Екатерина расспросила Ушакова про прежнюю службу, про средиземноморский период и затем встала и потребовала:
— Заведите нас и в свои апартаменты, господин капитан.
Ушаков смешался.
— У него, матушка, как у холостяка, поди беспорядок, — кинулся на выручку Потемкин.
— Ну так мы поможем убрать господину капитан-лейтенанту его пристанище, — рассмеялась Екатерина, понимая, что жилье лучше всего характеризует человека.
— Нет, ваше величество, там порядок, только морской. Прошу туда, — пригласил Ушаков жестом в капитанскую.
Порядка идеального там, конечно, не было, потому что висели карты Петербурга, Финского залива, Балтийского и Северного морей, Италии, Архипелага, какие-то чертежи, лежал компас, у входа висели куски веревок, канатов, раскачивались фонари с разноцветными стеклами, на столе стопка книг.
— Не кунсткамеру ли здесь завели, дорогой капитан? Если так, то проведите по ней, объяснив, что к чему приспособлено.
Ушаков огляделся, пожал плечами, как бы сам видел впервые все расположившееся в каюте.
— То — все предметы, для морского ремесла предназначенные и коими надо владеть совершенно. Карты же эти я давно веду, наношу на них отметки — промеры глубин, отмели, скалы, манки — все, что в плавании помогает в точности и безопасстве передвижения.
— Ну так мы можем ныне без лоцмана в Архипелаг двигаться? — с улыбкой обратилась Екатерина к Потемкину. Тот стоял устало и бесцеремонно перебирал книги. Не ответил, сказал свое:
— Послушай-ка, книги у него все тоже по делу морскому. «Таблицы горизонтальные северный и южная широты восхождения солнца...», «Книга пропорции оснастки кораблей английской...», а тут и сам академик Ломоносов «Рассуждение о большей точности морского пути...». А вот занятное название: «Разговор у адмирала с капитаном о команде»...
— Вы чью сторону на себе проигрываете, господин капитан-лейтенант? — подразнивая Ушакова, спросила Екатерина. Он дерзко взглянул на нее и твердо сказал:
— За адмирала, матушка государыня. За капитана я уже все давно проиграл.
— О, похвально сие устремление, мой друг. Матушкой же меня не зовите. Я не настолько стара, чтобы вы были моим сыном.
Ушаков снова смутился и молча завязал и распустил перед ней два морских узла.
— М-да, умело сие у вас получается. Это — искусство: вязать намертво без видимых усилий. Когда же вы сим занимаетесь? — обвела она рукой каюту.
— Во все свободное время, ваше императорское величество, — сделал нажим на «все» Ушаков.
— Неужели же у вас нет никакого интереса, кроме морского дела, Федор Федорович? — склонив голову с любопытством к плечу, интимно обратилась императрица. Ушаков слегка побледнел, что случалось с ним в мгновения ответственные, и без колебания ответил:
— Нет, ваше величество, море ныне мой единый смысл.
— Вот ответ, достойный флотовождя и однолюба, — не без иронии заметила Екатерина, вставая. Казалось, она ждала чего-то другого от этого честного и организованного капитана. Уже у трапа небрежно пригласила: — Я надеюсь видеть вас сегодня на балу во дворце Зимнем.
Садясь в карету, заметила Потемкину:
— Против всякого чаяния порядок на яхте выше похвалы. И офицер сей добронравный и прилежный...
Тот почувствовал, что Ушаков ей чем-то не понравился, и поспешил подправить впечатление:
— У нас о деле державном и о совершенстве в профессии пекущихся немного, все о карьере собственной больше да о том, чтобы приглянуться... — хотел добавить «высочайшим особам», потом передумал и закончил вроде бы о другом: — Нам он еще для великих морских баталий пригодится, не все иноземцев приглашать.
— Да, для морских, для морских, Гриша, — многозначительно закончила императрица.
Ушакову от яхты к Зимнему было недалеко, но надо было вызвать карету, чтоб подъехать как приглашенный гость к центральному входу во дворец.