Ушебти
Шрифт:
– Что там? – лениво спросил майор.
– Разбойники, – спокойно пояснил жрец. – И они нацелились на нашу барку, других на реке нет.
Со спецназовца мигом слетела сонливость. Он выбрался из гамака, правда, не так ловко, как жрец, надел на окуляры бинокля дымчатые фильтры и тоже стал смотреть вперёд.
Из густых прибрежных зарослей папируса выбрались четыре тростниковые лодки, связанные канатами попарно. Их гребцы старались изо всех сил, и вскоре лодки разошлись так, чтобы при сближении судов нос барки упёрся в канаты, а лодки прижались к её бортам.
– В Та-Кемет есть разбойники? –
– А где их нет? – пожал плечами жрец. – Это беглецы с рудников и каменоломен, а также парасхиты – низшие жрецы из Города мёртвых, где они пожизненно обречены выполнять самую грязную работу: извлекать внутренности из тел умерших, вымачивать вычищенные трупы в натроне [17] и всё такое. Рабов в Та-Кемет не особенно охраняют, да и зачем? Куда им бежать? Пустыня – лучший страж, а в населённых местах их перебьёт стража. Проще наловить новых, благо, диких племён вокруг хоть отбавляй.
17
Натрон – соляной раствор для мумификации, который добывали в оазисе Вади Натрум.
– Ну а вот эти ради разнообразия сейчас перебьют нас. Их, пожалуй, около дюжины, а нас всего трое: ты, я да надсмотрщик.
– Надсмотрщик сражаться не будет, гребцы тем более, так что нас всего двое. Но мои старые кости радуются хорошей драке! Ты нахмурился? Ты не рад? Почему? Ты же воин!
– Потому что с нами женщина и старик!
– Ничего с ними не будет! – отмахнулся Астенну. – Пусть только под руку не лезут.
Вэ-Вэ повернулся к своим спутникам.
– На нас напали, будем отбиваться. Ложитесь на палубу и не поднимайте головы. А главное, не вздумайте стрелять! В разбойников вы всё равно не попадёте, а меня или Астенну снимете первым же выстрелом, видел я ваши результаты в тире!
Ирина и египтолог послушно легли.
– Мой борт правый, твой левый! – выкрикнул жрец, с гудением крутанув посох.
Вэ-Вэ достал «Беретту», проверил предохранитель и убрал пистолет в карман.
С носового помоста барки к бортам вели две узкие лесенки. «Это нам на руку, – подумал Вэ-Вэ, – если, конечно, они всей бандой не навалятся на нас с обезьяножрецом». Вскоре расчёты майора подтвердились: разбойники оказались отважными, но тупыми.
Высадившись со своих тростниковых лодок, они быстро загнали надсмотрщика на корму и двумя цепочками, как муравьи, побежали к носовому помосту, где, по их мнению, были самые опасные противники – воин и жрец.
Первым со стороны спецназовца на лестницу ступил здоровенный раб с изрядной примесью кушитской крови, курчавый, со следами от верёвок на запястьях и шрамами от бича на груди. Подбадривая себя, он истошно орал и размахивал медным ножом весьма странной и неприятной формы. Вэ-Вэ как-то сразу решил, что именно такими ножами и вскрывают тела умерших.
Кушита подвёл морок, созданный богом Тотом. Разбойник видел безоружного человека в шенти и сандалиях, а вот армейские берцы были скрыты от его взгляда. Майор подтянулся на перилах, как на спортивных брусьях, и ударил носком ботинка
Второму разбойнику, кое-как выбравшемуся из кучи тел на дне барки, Вэ-Вэ полоснул ножом по глазам, и тот с воем выбыл из боя. Пока офицера спасала выучка рукопашника, он бил и лезвием ножа, и его утяжелённой рукоятью, Астенну же раскидывал своих противников посохом, от всего сердца наслаждаясь дракой.
Внезапно за спиной майора сдавленно вскрикнул Райзман. Вэ-Вэ обернулся. Оказалось, что любопытный египтолог приподнялся над бортом и получил стрелу в плечо.
– Астенну, у них луки! – крикнул майор.
– Эй, так они же сражаются не по правилам! – обиделся жрец. – Тогда, значит, и мне можно!
Он стукнул посохом о палубу и выкрикнул заклятье. Тотчас все разбойники повалились на палубу. Похоже, они внезапно умерли.
– Что ты сделал? – вытирая пот со лба, спросил майор, – а вот сразу было нельзя?!
– Я изгнал их Ка, – ответил жрец, как бы не замечая вторую половину вопроса. – Давай-ка побросаем падаль за борт, пока Ка не вернулись, и тогда наши покойнички оживут, а нам это ни к чему, да и детям Себека тоже что-то надо есть! А после их обеда Ка разбойников возвращаться будет уже некуда!
Они прошли вдоль бортов, переваливая тела в воду, и там сразу раздались удары широких хвостов, странное рычание и мокрое чавканье. Равнодушные гребцы ни на минуту не прекращали свою работу, и широкое красное пятно на воде постепенно осталось позади.
Вэ-Вэ изловчился перерезать канаты, и пустые тростниковые лодочки, крутясь на воде, тоже стали быстро отставать.
Райзман, голый по пояс, сидел, облокотившись на борт. Из плеча у него торчала стрела, вошедшая, к счастью, не глубоко, на половину наконечника. Лицо египтолога было искривлено болью и стремительно зеленело. Ирина уже вколола ему два шприц-тюбика из аптечки и нерешительно смотрела на стрелу, крутя в пальцах скальпель.
– Как это ты подвернулся, старик? – неодобрительно покачал головой подошедший Астенну. – Господин же приказал тебе не подниматься над бортом, а ты?
Райзман что-то простонал в ответ.
– Что это у тебя, стрела? Какая чепуха! – пренебрежительно сказал жрец. Он подошёл к египтологу, ухватился за древко и резко дёрнул. Стрела выскочила из тела, Райзман заорал. Астенну пошептал над наконечником и бросил стрелу в Нил, а потом дотронулся до раны навершием посоха. Кровь сразу перестала течь.
– Ну всё, всё, уже всё. Что ты орёшь, как девка, в которую первый раз вошёл мужчина?
Райзман всхлипнул и замолчал. Ирина, тоже бледная, тампоном из индивидуального пакета стирала кровь с кожи. Вэ-Вэ подошёл поближе – раны уже не было, вместо неё на коже остался маленький кривой шрам.
– Вот это медицина! – восхищённо сказал он.
– Мой господин – великий мастер целительства! – задрал нос Астенну. – Мне, ничтожному, достались лишь крохи его силы.