Усилитель жизни
Шрифт:
В голове, то убыстряясь, то замедляясь, радостно стучал какой-то песенный ритм, какой-то гимн. "Москва златоглавая, звон колоколов"… а дальше слов-то и не знаю. Но это ничего, все равно неплохо было бы сейчас взять и спеть что-нибудь эдакое в полный голос. Когда он так же снижался над Лондоном, все было не так. Внизу были аккуратные домики, отличные дороги со множеством бегущих по ним автомобилей, ухоженные поля… все красиво и удобно, жизнь там человеческая… но петь душе почему-то не хотелось.
Выход
Отбиваясь от назойливых шереметьевских «бомбил», предлагавших довезти в город за дикие по понятиям Антона деньги, они дошли до стоянки маршрутных такси. За бетонным забором шумели самолеты. Антон жадно вдыхал родной морозный воздух и оглядывался по сторонам. Хорошо… Правда, грязь под ногами, и рожи кругом наши родные, мрачные – но все равно хорошо. Он дома. Дома. Погрузились, поехали. Маршрутка, потом метро – ему хотелось, чтобы этот путь вдвоем никогда не кончался. Всю дорогу он держал ее за руку, перебирая пальцы. Они о чем-то увлеченно говорили… но не о главном. О главном он и не знал, как начать. А она ничем не показывала, что ей это нужно. Вот тебе и отношения… ну ладно. Все равно хорошо.
Дома соскучившиеся родители, которых Антон еле уговорил не встречать его в аэропорту, бросились на него, словно они не виделись сто лет. На Юлю же, наоборот, они почти не обращали внимания. Это было похоже на демонстрацию. То ли они что-то подозревали насчет их странных отношений, то ли вообще думали, что лучше бы ему было обзавестись подружкой там, за бугром. Помнится, месяц назад мама по телефону пыталась обиняками навести его на эту идею… Искренне желают ему добра – кабы бы он сам знал, что это такое! Только часа через два им с Юлей все-таки удалось оказаться наедине у него в комнате.
За окном уже стемнело; низкое зимнее небо зажглось особенным бледным светом отраженных городских огней. Наша зима, настоящая, с умилением подумал Антон – и тут же в сознание вторглась сегодняшняя картинка с серыми улицами и угрюмыми физиономиями. Как-то угнетающе они на него подействовали после промытого европейского мира. Ладно, разберемся, сейчас есть вещи поважнее…
Он не очень решительно обнял Юлю. Она не отстранилась, но и большого встречного энтузиазма не проявила. Вместо этого она стала рассматривать его лицо, тихонько трогая волосы, лоб, щеки. Впрочем, это тоже было приятно… всегда греет, когда к твоей персоне проявляют внимание. А Юля, когда хотела, умела его проявить. Вот и сейчас она смотрела на него, чуть-чуть отстранившись, но все равно с приятно-близкого расстояния. Ее глаза блестели, и в них было особенное выражение радостного интереса.
– Совсем не изменился, – тихо и нежно сказала она.
– А чего мне меняться, – с удовольствием ответил Антон.
– Не знаю… Я боялась, приедешь оттуда таким… холодным англичанином.
– Нет, не бывать тому, – твердо сказал Антон. – Хотя, правду сказать, не то чтоб они там все такие уж холодные… но я другой.
– И хорошо… волосы такие же жесткие, – засмеялась Юля и слегка взъерошила его волосы. – Подожди, не надо… я не могу так сразу. Мне надо привыкнуть. Дай я лучше на тебя еще посмотрю.
– Ну, как хочешь, – сказал Антон. Он не мог удержать легкой обиды, хотя и сам чувствовал, что вот прямо сейчас как-то… звезды не сошлись. И сразу бросаться в атаку уже и не особенно хочется.
– Ну что ты.. эй, не обижайся. Пожалуйста, – ласково сказала Юля. – Я, правда, не могу вот так прямо сразу. К тому же родители твои, по-моему, того и гляди сюда стучаться начнут.
– Это верно, – отозвался Антон. Обида прошла. – Вечно так с ними. Действительно, ничего не изменилось.
– Да ладно, не переживай. Они на самом деле без тебя соскучились.
– Если бы у меня были дети, я бы к ним проявлял внимание в той форме, в какой им оно нужно. А не наоборот.
– Ну, попробуй, – Юля рассмеялась. – Серьезный такой…
– Ой, это мой главный недостаток. Но я стараюсь работать над его устранением.
– Ничего, ты мне и такой нравишься, – и она опять рассмеялась. И ему опять было приятно слушать ее смех. Кабы и все остальное вот так же весело выходило… да ладно, спокойствие. Почти четыре месяца ждал, можно и еще подождать. Он немного подумал, а потом решился:
– Хочешь тогда серьезное предложение? Приходи ночью на сеновал. В смысле, а не съездить ли нам куда-нибудь… вместе. Чтобы родственники не мешали.
– Нахал! – немедленно отреагировала Юля. Впрочем, произнесено это было довольно весело. Потом она немного помедлила, и у Антона душа ушла в пятки.
– А давай, – вдруг решительно сказала она. Душа вынырнула, а сердце радостно стукнуло. – Вот только куда?
– Ну, у меня выбор невелик, так что буду страшно оригинален. На дачу, например.
– А мы там не замерзнем?
– Да нет, там вообще-то тепло. У нас там газовое отопление, ты же помнишь.
– А оно и зимой работает?
– А ты думала. Нет, правда, ты не волнуйся, я там сколько раз зимой ночевал. Не замерзнем.
– Ну ладно, уговорил. Давай тогда… послезавтра, наверное. Как раз пятница, и ты в себя прийти успеешь.
– Давай, – согласился Антон. В голове прозвучала какая-то радостная мелодия. – В пятницу вечером, значит.
– Договорились.
***
И вновь, как когда-то, они встретились на Ярославском вокзале. Зимний день заканчивался, на Москву опускались морозные сумерки. Сели в электричку, поехали. По дороге говорили о каких-то пустяках, а больше молчали. Потом шли по узкой дорожке через лесок и поселок. Было уже совсем темно, когда они добрались до дачи.
Участок встретил их белым покоем. Высокие деревья тихо стояли в мерцающем зимнем облачении, загорались первые звезды. В доме действительно было тепло. Хвала низкой цене на газ – в Европе, как теперь знал Антон, его экономят по-страшному. Он еще открутил вентиль посильнее, потом поставил на плиту чайник. Достал из рюкзака бутылку шампанского (н-да, банально – а что делать?) и какую-то немудрящую снедь. Есть и пить вообще-то не хотелось. Видно, как и раньше в подобных ситуациях с Юлей, он был слишком неуверен и напряжен.