Ускользающая тень
Шрифт:
В центре на широком ковре расселись в кружок шестеро Детей Солнца. Трое мужчин играют на музыкальных инструментах, другие трое – пожилая женщина и две маленькие девочки – сидят и слушают. С удивлением вижу, что на одном из духовых инструментов, похожем на изготовленную из тростника флейту, играет не кто иной, как Фейн.
У всех собравшихся кожа одинаково чёрная, и у мужчин, и у женщин волосы уложены в сложные причёски из многочисленных колечек и пропитаны каким-то маслом. Дети Солнца маленького роста, худощавые, одеты в балахоны из неизвестной мне ткани, напоминающей шёлк. Каждый балахон украшают необыкновенной красоты рисунки. На одних вижу лучи солнца, пейзажи, животных и людей – что-то вроде истории в картинках. На других рисунки более абстрактные, но от этого не менее красивые – крупные, неровные геометрические фигуры или вышитые завитки. Надо же, какие у Детей Солнца искусные ремесленники.
Некоторое время наблюдаю за игрой Фейна, но тут один из мужчин замечает это и показывает на меня пальцем, издав взволнованное восклицание на их языке, размеренном и чётком, будто барабанная дробь. Фейн тут же прекращает играть, откладывает флейту и спешит к моей кровати. Остальные начинают болтать между собой, а пожилой женщине приходится в буквальном смысле слова удерживать девочек, чтобы те не подбежали ко мне.
Фейн отдёргивает полог, его тёмные глаза радостно сияют.
– Добро пожаловать обратно, – улыбается он, и я тоже улыбаюсь в ответ.
– Значит, это и есть тень смерти? – презрительно произношу я. – Вот уж не понимаю, из-за чего столько шума.
Фейн смеётся, порывается заключить меня в объятия, замирает в нерешительности, но потом всё-таки обнимает, насколько вообще можно обнять человека, который лежит. Остальные Дети Солнца издают ликующие восклицания, что-то вроде «уи-уи-уи».
– Солнца пощадили тебя, – произносит Фейн.
– Нет, – возражаю я. – Это я их победила!
Фейн поворачивается к остальным и начинает тараторить. Каждый слог он выговаривает очень чётко, а ещё издаёт какое-то горловое прищёлкивание, видимо характерное для их языка. Наверное, пересказывает наш разговор. Его сородичи смеются, а один хлопает себя по плечу, судя по всему показывая таким образом, что ему понравился мой ответ.
– Это твои… – начинаю я, но вдруг понимаю, что забыла, как Фейн называл своё племя.
– Мой круг? Теперь – да.
– А как мы сюда попали?
– Дал сигнал, – объясняет Фейн. – Когда опять будешь сильная, научу тебя как. Они пошли на сигнал и нашли меня. – Фейн ласково гладит меня по голове. – Мне пришлось уйти несколько раз, чтобы вылезти из каньона и посмотреть, как там мой сигнал. Я боялся, что, пока меня нет, тебя найдут звери. В таком месте больной быть опасно.
– Ты молодец, – говорю я и откидываюсь на подушку. – Всё правильно сделал.
Вдруг наваливается слабость, и меня снова тянет в сон. Видимо, до поправки мне ещё далеко. Фейн, конечно, это понимает. Он проводит пальцами по моей щеке, нежно, словно любовник, потом отходит и задёргивает за собой полог. Слышу, как дети засыпают его вопросами, а Фейн терпеливо отвечает, но вскоре опять погружаюсь в приятное забытьё.
Когда просыпаюсь, вижу яркий свет. Испуганно вздрагиваю. Знаю я этот свет. Выходит, сейчас день.
Фейн лежит на кровати рядом со мной и спит, худые плечи размеренно поднимаются и опускаются. Этого я, конечно, тоже не ожидала, но сейчас солнечный свет тревожит меня намного сильнее. Самое странное, что мы продолжаем двигаться. Значит, эти люди путешествуют и днём тоже?
Сначала не осмеливаюсь пошевельнуться. Инстинкт велит спрятаться под одеялом и не высовываться. Но потом вспоминаю, что прошла тень смерти и теперь мне бояться нечего. Постепенно успокаиваюсь. К тому же свет слишком бледный, чтобы быть прямым. Не дав себе времени на сомнения, отдёргиваю полог и выглядываю наружу.
В комнате никого нет, пологи на остальных кроватях задёрнуты. Из-за шкур на стенах проглядывает белый свет. Значит, светит солнце. Окна находятся с двух противоположных сторон зала.
Задумчиво разглядываю помещение. Свет угрожающим не выглядит. Пройдя через шкуры, он как будто утратил свою силу. И всё равно не решаюсь покинуть своё убежище. Снова задёргиваю полог. Только тогда замечаю, что у меня на запястье появился какой-то знак.
Озадаченно разглядываю незнакомый символ. Два знака в форме буквы «V», нацеленные острым углом в сторону ладони. Их пересекают три вертикальные линии. Потираю рисунок большим пальцем. Отметина не стирается. Символ нанесли краской, а потом с помощью хтономантии зафиксировали так, чтобы он никогда не поблёк. У нас в Вейе этим занимаются двеоминги, а богатые обращаются к заклинателям камня. У гурта аналогичные обязанности могли бы исполнять Старейшины, но их дурацкие законы запрещают наносить на тело какие бы то ни было знаки. Вряд ли Дети Солнца знакомы с хтономантией в том смысле, в каком мы её понимаем, но какими-то приёмами определённо владеют. Интересно. А ещё интереснее, что значит этот символ. Наверное, что-нибудь хорошее – по крайней мере, в пользу этого свидетельствует мой опыт общения с Детьми Солнца.
Всего несколько минут как проснулась, а уже чувствую себя усталой. Днём температура в зале поднялась и располагает к ленивой дрёме. Снова залезаю под одеяло и устраиваюсь рядом с Фейном. Он лежит, повернувшись ко мне спиной. Прижимаюсь к нему и кладу руку ему на бок. Фейн сонно сжимает пальцами мою руку, но, судя по глубокому дыханию, так и не просыпается.
Непривычно лежать рядом с таким худым мужчиной. Ринн всегда был крупный и волосатый, а Фейн маленький и гладкий. Вспоминаю, как поцеловала его, и до сих пор не могу понять, что на меня нашло. Да, Фейн отстранился тогда, но ни стыда, ни обиды по этому поводу не чувствую. В тот момент я была измотана до последней степени, ужасно напугана и нуждалась в ком-то, кто бы меня успокоил. Мне нужно было, чтобы меня приласкали, дали понять, что я кому-то нужна. Ведь муж мой погиб, а сын далеко.
И всё-таки, что Фейн делает в одной кровати со мной? Это у них что, принято так – спать парами? Может, у них тут места мало? Или дело в чём-то другом? Даже подумать не осмеливаюсь в чём.
Неужели я правда этого хочу?
Передёргиваюсь оттого, что мне вообще приходят в голову подобные мысли. Увидели бы меня сейчас Лисс и Каста, от восторга бы захлебнулись. Ещё бы, такая горячая сплетня! Мальчик мне в сыновья годится.
Продолжаю обнимать Фейна ещё некоторое время. Говорю себе, что никакого эротического подтекста в моих действиях нет. Просто меня это успокаивает. Приятно чувствовать рядом с собой другого человека. А если так, то и отстраняться ни к чему.
Нет, так нельзя. Не перестаю думать о Ринне. Ни с одним мужчиной, с которым я спала по заданию клана, по-настоящему изменницей себя никогда не чувствовала. Но теперь всё по-другому. Во-первых, Ринн погиб, и почему-то сейчас это кажется большим преступлением, чем когда он был жив. А во-вторых, этот парень, в отличие от остальных, не тень. Память о муже заставляет чувствовать вину, стоит мне допустить, что моя абсурдная фантазия может воплотиться в жизнь.
Отодвигаюсь от Фейна. Теперь больше не чувствую его тепла. Больше всего скучаю по объятиям мужа, по чувству защищённости. С Ринном я чувствовала себя маленькой девочкой, которой на сильных папиных руках ничего не страшно. Как же мне этого не хватает.