Ускользающая тень
Шрифт:
– Ну конечно! Он в меня влюблён, точно говорю! А я влюблена в него!
– Правда? Разве вы с ним хоть раз встречались?
Лисс только отмахивается:
– Если человек твоя судьба, это сразу чувствуешь.
– Иоло очень богатый человек, – рассуждаю вслух я. – Отличная партия. Вряд ли Ледо будет возражать, – улыбаюсь. – Я за тебя очень рада, Лисс.
Но лицо её омрачается страхом.
– Ой, ты же не знаешь, ты представления не имеешь. Знаешь, что она устроит?
– Кто устроит?
– Каста! Так взбесится – ужас!
– Она что, не знает?
– Нет! Нет, конечно! Я не могу ей сказать. – Теперь Лисс
От собственных слов Лисс вздрагивает и, кинувшись ко мне, вцепляется мёртвой хваткой, ища защиты. Лисс зашла слишком далеко и теперь боится, что сестра каким-то образом об этом узнает.
– Я не хотела, не хотела. Случайно вырвалось. Ты же понимаешь, что я вовсе так не думаю?
– Да, я знаю, ты очень любишь Касту, – успокаиваю я. – И она тебя тоже.
– Ну куда она всё время ездит?
– Наверное, занимается делами клана. Ведь если с Ледо что-то случится, следующим Магнатом станет она.
Лисс ворчит:
– Вечно строит из себя старшую сестру. А сама всего на несколько минут раньше родилась! Вот и всё! Если бы я оказалась первой, сейчас всё было бы по-другому!
Но потом Лисс сразу же погружается в меланхолию.
– У Касты от меня никаких секретов. Всё мне рассказывает. Кроме этого.
– Так ты поедешь в Дождливые земли или нет?
Лисс кивает.
– Орна, я слушаю своё сердце! Никто не понимает моих чувств. Я так влюблена, что всё остальное меня не волнует!
– А сестре про поездку скажешь?
– Ни за что!
Но я-то знаю – обязательно скажет. У Лисс не хватает силы воли, секреты хранить она не умеет. Интересно, её опасения по поводу Касты на чём-нибудь основаны? Или она драматизирует, как обычно? Да, спору нет, Каста та ещё собственница. Но неужели она готова не только угрожать, но и действовать? Кто знает?
Тулия Иоло либо очень смел, либо просто плохо осведомлён.
Между тем настроение у Лисс снова поменялось. Теперь она исполняет оду своей великой любви. Рассказывает, что, став объектом чувств столь достойного мужчины, впервые по-настоящему почувствовала себя женщиной. Повидаться с Ринном перед отъездом нечего было и надеяться. Поэтому расположилась поудобнее и приготовилась исполнять роль консультанта по всем вопросам. Нужды Должницы вторичны, когда речь идёт о воле её хозяев.
Когда-то жизнь моя была проста и понятна. Но было это очень давно. Тогда у нас была ферма, мама готовила восхитительную еду, а папа был силён и смел, с ним нам была не страшна никакая опасность. В те времена у меня не было ни забот, ни хлопот. Только и делала, что играла с младшим братом, а по вечерам, сидя у огня, мы рассказывали друг другу истории. Белокожие для меня были не более чем персонажами страшилок, которыми пугают детей взрослые, чтобы те слушались и не безобразничали.
Как бы я хотела вернуться в это время! Чтобы опять всё стало просто и понятно, чтобы мне не нужно было никого убивать и никто не пытался убить меня. Я мечтала быть обыкновенной женой и матерью.
Но что толку мечтать о несбыточном?
Глава 12
Мы куда-то движемся.
Я чувствую это ещё до того, как успеваю открыть глаза и увидеть своё мягкое ложе. Одеяла набиты пухом какой-то птицы. Квадратная кровать завешана балдахином из меховых шкур. Я будто в отдельной маленькой комнатке. Снаружи доносится музыка, духовые инструменты время от времени перекрывают струнные.
И только тут соображаю – я выжила.
Пошевельнуться даже не пытаюсь. Смотрю на потолок, разглядываю сводчатые балки, поддерживающие изогнутую деревянную крышу, и ни о чём не думаю. Не ощущаю ни облегчения, ни счастья, ни благодарности. Мне просто очень, очень спокойно. Поэтому лежу себе и слушаю музыку. Чувствую, как прохладный воздух холодит лицо. Вдруг из уголков глаз начинают течь слёзы, скатываются вниз по щекам. Сама не знаю, из-за чего плачу, но остановиться не могу, да и не хочу.
Спустя некоторое время стараюсь сообразить, где я. Определённо в помещении, к тому же в большом – по акустике сразу понятно. Единственное, что смущает, – то самое ощущение, будто я куда-то движусь. Кровать легонько покачивается с неравными интервалами, вверх-вниз, вверх-вниз, а время от времени чуть дёргается, словно наткнувшись на препятствие. Вряд ли мы плывём по воде, на корабль не похоже. Такое чувство, будто едем по земле, но разве можно устроить такую большую комнату внутри повозки?
Касаюсь пальцами бедра и обнаруживаю незнакомую на ощупь ткань. Одолеваемая любопытством, приподнимаюсь, откидываю одеяло и разглядываю себя. Сама удивляюсь, какого труда мне стоит это простое действие. От меня пахнет ароматическими маслами, запах тонкий и чуть горьковатый.
На мне бледно-зелёная сорочка. Ткань украшают узоры с характерными углами. Увидев их, сразу всё вспоминаю. Похожие рисунки я видела на рынке в Вейе. Они были изображены на предметах, которые торговцы выдавали за произведения Детей Солнца. Я тогда не очень-то поверила, а увидев невероятную цену, засомневалась ещё больше. А теперь думаю – не зря ли?
Я у Детей Солнца. Фейн доставил меня к своим людям.
Плюхаюсь обратно на подушку. Кожу больше не покалывает изнутри. Мучительная боль и бред теперь кажутся давно приснившимся ночным кошмаром, я о них уже думать забыла. Выходит, я всё-таки прошла через тень смерти.
Но тут в голову неизбежно приходят другие мысли, и ощущения покоя как не бывало. Думаю про Джея, Ринна, про наш побег из форта Фаракца. Опираюсь на дрожащий локоть и чуть отодвигаю в сторону занавес из шкур.
Я нахожусь в небольшом зале, стены отделаны лакированным корневым деревом или чем-то в этом роде. Кроме моей кровати здесь стоят ещё три, каждая в своём углу. Все они пусты, пологи отдёрнуты. Стены украшают узорчатые портьеры, между ними расставлены низкие столики. Одна часть помещения явно служит чем-то вроде кухни. Вижу маленькую металлическую плиту, столешницу и ножи с тарелками, тихо позвякивающие на своих подставках. Стеклянные шары на основаниях из тяжёлого камня светятся изнутри, а несколько больших участков стены закрывают толстые коричневые шкуры. Предполагаю, что за ними скрываются окна, но сейчас «занавески» задёрнуты, и правильно – в зале и без того прохладно.