Ускользающее пламя
Шрифт:
— Берегитесь, мадам! Эта несносная слабость будет мешать мне не всю жизнь.
— Странно… Мне казалось, она вам ничуть не мешает. — Серинис взглянула на Бо в упор, напоминая о том, что всего минуту назад, когда она обтирала его тело, его мужское достоинство вздыбилось под ее рукой.
— Я говорю о другом… о том, что мне недостает сил, — сбивчиво объяснил Бо. — А та часть моего тела, на которую вы намекаете, восстала бы при виде вас, даже если бы я был готов испустить дух. Но вы, несомненно, считаете, что вам ничто не угрожает, иначе не стали бы подтрунивать надо мной.
— Я и не пыталась подтрунивать над вами, — заверила
— Вы видите меня нагишом каждый день, — возразил Бо. — Почему же мне нельзя взглянуть на вас?
— Потому, что когда вы смотрите на меня, опасность насилия грозит не вам.
— Разве любовь мужа к жене — насилие?
— Предоставим ответить на этот вопрос мудрецам грядущих поколений, дорогой, — с шаловливой улыбкой отозвалась Серинис. — А пока будьте любезны отвернуться.
Бо начал поворачиваться на бок, и его неловкие движения вновь напомнили Серинис о том, что он слаб как ребенок. Не сумев повернуться, он зажмурился.
На следующий вечер Серинис почувствовала, что в ходе болезни наступает перелом. Жар резко усилился, Бо вновь начал бредить. Разметавшись в бреду, он опрокинул на пол таз с водой.
Наконец Бо затих, а Серинис разрывали страх и облегчение. Она поминутно клала ладонь на лоб мужа: ей казалось, что жар спадает, но полной уверенности в этом не было. Не желая рисковать, она продолжала прикладывать ему ко лбу прохладные полотенца, пока не убедилась, что жар по крайней мере не усилился по сравнению со вчерашним вечером. Затем она потушила огонь во всех лампах, кроме одной, висящей над кроватью, и забралась на привычное место между стеной и Бо. Изнуренная тревогой, выбившаяся из сил за несколько бессонных ночей и дней, она прижалась к спине мужа и положила ладонь на свое излюбленное место — к нему на грудь, чтобы ощутить сильное, ровное биение его сердца. Закрыв глаза, Серинис мгновенно провалилась в глубокий, блаженный сон.
На этот раз объятия Морфея принесли ей небывалое удовольствие. Что-то теплое и влажное коснулось ее соска, горячая ладонь скользнула под рубашку, пробираясь к укромному местечку между ног. Повинуясь настойчивым ласкам любовника из царства сновидений, Серинис раскинулась на подушках и встретила его с распростертыми объятиями. Он накрыл ее нагим телом, выказывая нешуточный пыл. Настойчивые толчки пылающего орудия в мягкую женскую плоть показались Серинис еще одной призрачной лаской, которую она охотно приняла, но внезапно ее пронзила резкая боль, заставив с изумленным возгласом подняться с подушки.
Серинис провела ладонью по глазам, словно стирая сон, но боль не утихала. Над ней нависал Бо — горящий в лихорадке, одержимый страстью. Его узкие бедра плавно, неторопливо двигались, смягчая боль вторжения, и где-то в глубине ее существа, куда проникал кремень его плоти, словно вспыхивали искры пробуждающейся чувственности. Вспомнив подробные объяснения Бо, она отчетливо представила себе происходящее и постаралась доставить ему удовольствие: приподнималась навстречу, с готовностью встречая резкие толчки, раздувая огонь страсти. Он ждал этого момента слишком долго, и теперь ей хотелось исполнить все его желания.
Она слышала хриплое дыхание Бо, оглушительный стук сердца, собственные возгласы боли и наслаждения. Ритм его движений быстро возрастал, пока она не застонала, жаждая освобождения, о котором пока не имела понятия. Желание, вспыхнувшее в ней, казалось неутолимым, оно сводило ее с ума, заставляя впиваться ногтями в спину Бо. Внезапно Серинис затаила дыхание, почувствовав расходящиеся внутри первые волны блаженства. Стремясь впитать его, она начала извиваться, усиливая сладостные ощущения, перерастающие в вихрь ослепительного, ошеломляющего экстаза. У Серинис захватывало дух, ее наполняло чудесное тепло, и она охотно принимала его, сжимая ладонями упругие ягодицы мужа, приникая к нему, стремясь окончательно избавиться от неуверенности и сомнений. Постепенно мощные удары замедлились, и тело Бо обмякло.
— Серинис, не покидай меня… — пробормотал он, уткнувшись в ее шею.
Обняв его, она улыбнулась сквозь слезы радости:
— Я с тобой, Бо.
Прижав мужа к себе, она вслушивалась в утихающее биение сердца и выравнивающееся дыхание. Серинис не знала, как долго она пролежала в такой позе. Она уже засыпала, когда Бо вдруг зашевелился. Отвернувшись от нее, он съежился под одеялом и задрожал.
— Холодно… — постукивая зубами, выговорил он. — Как холодно…
В душе Серинис взвился страх, но когда она приподнялась и положила ладонь на лоб Бо, он был почти холодным. Серинис вздохнула с облегчением, но вдруг ее взгляд упал на собственное тело, и она вздрогнула: тесемки на груди развязаны, ночная рубашка распахнулась, обнажив грудь. На ней виднелись мелкие красноватые пятнышки — царапины, оставленные щетиной Бо. Соски были необычно яркими и припухшими.
По какой-то необъяснимой причине Серинис испытала непривычное удовлетворение, словно эти крохотные ранки стали свидетельством ее нового положения, положения жены. В день свадьбы Бо был невероятно нежен с. ее чувствительными холмиками, и потому на них не осталось ни малейшего следа его прикосновений. Но в лихорадочном бреду он забыл обо всем, кроме наслаждения, которое испытывал сам и доставлял жене.
Серинис перебралась через него, стараясь не разбудить. Он протянул руку, попытавшись остановить ее, но вновь заснул. Минуту она стояла над кроватью, глядя на спящего мужа и ощущая непривычную близость к нему. Охваченная трепетом пробуждающейся нежности, она встала перед кроватью на колени и осыпала легкими поцелуями его щеку, ухо и губы, и вдруг вспомнила, что, предаваясь любви, Бо ни разу не поцеловал се. Он словно избегал поцелуев, и это казалось странным, ведь он так стремился коснуться ее губ, по крайней мере в день свадьбы.
Бо приподнял отяжелевшие веки, и Серинис с улыбкой отстранилась, не пытаясь прикрыть грудь. Бо поднял руку, но безвольно уронил ее, закрыл глаза и вновь погрузился в дремоту.
Серинис встала и с удивлением ощутила липкую влагу между ног. При ближайшем рассмотрении влага частично оказалась ее собственной кровью. На простыне Серинис заметила алые пятна, на теле Бо тоже остались доказательства ее девственности. Хотя было уже поздно, Серинис решила вымыться и сменить белье.
Переодевшись в чистую рубашку, она принялась приводить в порядок Бо. Мимоходом она коснулась лба мужа и чуть не всхлипнула от облегчения, обнаружив, что жар исчез. Кризис миновал! Бо спал крепче и спокойнее, его губы слегка шевелились. Серинис придвинулась ближе, едва осмеливаясь дышать. Внезапно он пробормотал: