Ускользающее пламя

Вудивисс Кэтлин

Серинис кивнула и, закутавшись в плащ, последовала за юнгой. Едва она ступила на палубу, как ветер подхватил ее одежду и хлестнул по лицу. Волны упрямо бились о борта судна. «Смельчак» скользил между перекатывающихся серых водяных валов, накреняясь, когда очередная волна проходила под днищем. Серинис пошатнулась, и ее глаза расширились от изумления и ужаса: палуба вдруг стала уходить из-под ног. Поперек нее были натянуты веревки, и хотя никто из матросов еще не пользовался ими, Серинис не была уверена в том, что сумеет стоять без поддержки. Крепко схватившись за веревку, она огляделась. Теперь корабль

казался ей невероятно маленьким, не более чем щепкой по сравнению с безбрежным океаном.

Невольно она поискала взглядом Бо и увидела, что он опять беседует со старшим рулевым. Оба смотрели на море, держась спокойно и сосредоточенно. Бо был одет в толстый матросский свитер и фуражку, под которую он убрал растрепанные ветром волосы. Внезапно он повернулся лицом к ветру и расхохотался, словно наслаждаясь штормом.

Изумленная спокойствием, с которым мужчины встречали приближающуюся опасность, Серинис осмотрелась и решила, что с нее довольно. Теперь сравнительно тихая каюта помощника казалась ей желанным убежищем.

Шторм продолжался всю ночь и на следующее утро, впрочем, почти неотличимое от ночи. Мгла скрывала из виду все вокруг, даже верхушки мачт. Казалось, весь мир за пределами корабля перестал существовать, осталась лишь буря, которая подобно демону стремилась отомстить суденышку, рискнувшему переплыть океан.

Через два дня ранним утром внезапный стук в коридоре разбудил Серинис. Вслед за стуком послышалось сдавленное проклятие, от которого у девушки замерло сердце. Спрыгнув с койки, она распахнула дверь и увидела Бо, неверным шагом бредущего по коридору к своей каюте. Он стаскивал плащ, судя по всему бесполезный, ибо его одежда промокла насквозь, с нее струями лилась вода. Даже издалека Серинис видела, что Бо неудержимо дрожит от холода.

Распахнув дверь каюты, он ввалился внгутрь, не удосужившись закрыть ее за собой, отбросил плащ и фуражку, и начал стаскивать свитер и рубашку с длинным рукавом, надетую под него. Войдя в каюту следом за Бо, Серинис закрыла за собой дверь и поспешила к шкафу. Бо оглянулся, привлеченный шумом шагов, окинул быстрым взглядом ее ночную рубашку, ту самую, которая была на ней во время болезни. Увы, на сей раз он не ощущал в себе ни сил, ни желания любоваться прелестями жены.

— Лучше вернитесь в постель, мадам, пока не замерзли, — стуча зубами, посоветовал он и принялся расстегивать брюки непослушными пальцами. Даже в России он не мерз так, как сейчас. — Если останетесь здесь, вашей девичьей скромности предстоит тяжкое испытание.

— Вы же заботились обо мне, когда я нуждалась в помощи, — деловито возразила Серинис, вынимая из шкафа полотенца и одеяло. — Неужели так трудно позволить мне отплатить за услугу? И потом я видела все, что позволено видеть жене.

— Верно, — согласился Бо.

Рухнув на край кровати, он попытался стащить сапоги, но со вздохом изнеможения отказался от своих намерений и упал на кровать, раскинув руки. Серинис мгновенно опустилась на колени перед ним, сняла обувь и брюки.

Глаза Бо были закрыты, но веки дрогнули, когда Серинис принялась старательно растирать его тело сухими полотенцами. Его изумила неожиданная смелость молодой жены, рискнувшей коснуться самых интимных частей тела. При других обстоятельствах он достойно

ответил бы на такую заботу, но сейчас был в состоянии только попросить тарелку горячего супа.

— Я позову Билли и попрошу подогреть суп, как только уложу вас под одеяло, — заверила Серинис, вытаскивая из — под Бо пуховое одеяло. Через несколько минут он повернулся на бок, и Серинис заботливо укрыла его. Накинув знакомый халат, она подпоясалась, вышла из каюты, разыскала Билли и отдала необходимые распоряжения.

Вскоре Серинис вернулась в каюту и поспешила притушить лампы, зажженные перед приходом Бо. Муж не шевелился, следя за каждым ее движением затуманенными глазами. Когда принесли суп, Серинис подложила еще одну подушку под голову Бо и принялась кормить его, но от усталости у него слипались глаза.

Решив остаться в его каюте, Серинис расстелила одеяло на полу рядом с кроватью, но Бо протестующе застонал и попытался отодвинуться.

— Ложись рядом, — умоляюще пробормотал он и с тяжелым вздохом вновь закрыл глаза.

Спать на жестком полу не очень-то приятно, рассудила Серинис, забираясь под одеяло в узком пространстве между мужем и стеной. Прижавшись к спине мужа, она обняла его за талию, положила ладонь на его грудь. Бо ощупью нашел ее руку и сжал.

Через минуту Серинис услышала размеренное дыхание — Бо уснул. С улыбкой она потерлась носом о его мускулистую спину, придвинулась еще ближе и поудобнее положила голову.

Но вскоре Бо пришлось покинуть уютную кровать и спящую жену: битва с морем требовала его присутствия на палубе. Матросы сменялись каждые шесть часов, а он выстаивал по нескольку вахт подряд, доводя себя до изнеможения. Время от времени ему все же приходилось спускаться в каюту, и каждый раз рядом оказывалась Серинис — помогала ему избавиться от мокрой одежды и оказывала множество других услуг, о которых Бо даже не пришло бы в голову просить ее. В душе он досадовал на то, что усталость мешала ему насладиться прикосновениями ее разгоряченного тела в краткие часы сна.

Наконец ярость шторма иссякла, и море начало постепенно успокаиваться. Все паруса спустили, чтобы поймать попутный ветер, и корабль вновь величаво заскользил по волнам. Не скрывая облегчения, матросы с улыбками переглядывались, с воодушевлением управляя судном.

Но радость Серинис была омрачена: Бо никак не мог оправиться от усталости. Временами его лицо пылало, иногда казалось бледным и осунувшимся. Его движения стали напряженными и вялыми, словно ему требовалось немало усилий для того, чтобы пройти от кровати к креслу или подняться на палубу. Серинис издалека видела, как он перебросился парой слов с мистером Оуксом, и тот озабоченно нахмурился. Вскоре Бо спустился в каюту.

Обычно днем капитан находился на палубе, но на этот раз не появился даже к смене вечерней вахты. Серинис встревожилась, и, хотя ей не хотелось нарушать его покой теперь, когда угроза миновала, она решила убедиться, что с мужем все в порядке, — хотя бы для собственного спокойствия.

Дверь капитанской каюты была закрыта, изнутри не слышалось ни звука. Серинис, помедлив минуту у порога, негромко постучала. Не дождавшись ответа, она приоткрыла дверь и увидела, что обнаженный Бо лежит на кровати поверх одеяла, прикрыв ладонью глаза.