Ускользающие тени
Шрифт:
— Боже и все святые на небесах! — вздрогнул он. — Я думал, ты никогда не спросишь об этом!
Эта неделя в Хоув, насколько позволяло присутствие маленькой Мэри, стала настоящим временем подавляемой страсти. Двое людей, одна из которых была несчастна много лет подряд, а другой всего несколько, в конце концов смогли быть вместе в последнюю ночь. Все произошло так чудесно, так удивительно, что оба поняли: они никогда не смогут расстаться, их связало нечто большее, чем даже волшебное заклятие.
— О Сара! — произнес Донни, вытягиваясь рядом с ней с удовлетворенным
— Честно говоря, я почти все позабыла, — ответила Сара, чувствуя, как все ее тело изнывает от радости долгожданного наслаждения.
— Может быть, сейчас неподходящее время для признаний, но я просто не могу удержаться. Сара, я любил тебя все эти годы как друга, а теперь наконец люблю как свою любовницу. Ты удостоишь меня величайшей милости — позволишь любить тебя как жену?
Сара смущенно взглянула на него. — Донни, я на семь лет старше тебя. Когда тебе исполнится пятьдесят, мне будет уже почти шестьдесят.
— Ты выглядишь моложе меня, и всегда будешь такой — в этом я твердо уверен.
— Но ни у кого из нас нет ни гроша, мы бедны, как церковные мыши.
— Я уже познал, что такое бедность. Во второй раз испытать это будет легче.
— Но ты меня плохо знаешь. За нами всего десяток встреч…
— Немного больше — я считал каждое свидание. Во время них я успел достаточно хорошо узнать тебя, чтобы иметь представление о твоем характере. Ты — честная, открытая, любящая и добрая женщина. Чего еще я могу пожелать?
— А что ты скажешь о моем постыдном прошлом?
— Что оно значит по сравнению с нашим божественным будущим!
— Послушай меня, — твердо произнесла Сара, — ты совершаешь жизненно важный шаг. Подумай хорошенько.
— Я задам тебе один вопрос, — Донни приподнялся на локте, чтобы лучше видеть ее лицо. — Вы любите меня, леди Сара?
— Всем сердцем, дорогой.
— Если так, я ничуть не сомневаюсь, что мы будем счастливы, несмотря на бедность, возраст и все другие препятствия, которые ты пытаешься поставить на нашем пути.
— Но…
— Никаких «но». Я обожаю тебя, глупышка. Я никогда не пожалею о том, что женился на тебе — этого я хочу больше всего в жизни. Знаешь, эта мысль пришла ко мне уже давно — ты снилась мне много лет подряд. А что касается твоего прошлого, пусть оно катится к черту. Ну, теперь ты выйдешь за меня замуж?
— Да! — ответила она, прижимаясь к нему и ощущая блаженную теплоту его тела. — Да, да, да — тысячу раз да! Мой брат будет против, Сьюзен тоже, но мне все равно!
— Это речи маленькой проказницы, которая теперь превратилась в самую совершенную женщину, чья ножка когда-либо касалась земли.
— Донни Напье, клянусь всеми святыми, вы становитесь настоящим льстецом-искусителем, прямо-таки библейским змием!
— Поэтому лучше сразу отведать яблоко, — ответил капитан и привлек к себе любимую женщину, зная, что каждый из них наконец-то нашел свою тихую пристань.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Хорошенько поразмыслив, герцог Ричмондский пришел в волнение от всей этой связи. Не удовлетворившись просто словами о том, что капитан Напье слишком молод для Сары,
«Что касается меня, дорогая моя леди Сьюзен, мое положение легко понять. Я принимаю все преимущества жизни с моим дражайшим братом, но привязанность, которую я питаю к мистеру Напье, благодарность, которую я чувствую за его участие ко мне, удовольствие в такой искренней любви и надежда на приятнейшее из всех обществ, которое только может пожелать замужняя особа, побуждают меня пренебречь настоящим уютом ради будущих радостей».
Донни сделал предложение в мае, а затем вернулся в Ирландию — забрать свою дочь и уладить все оставшиеся дела. Таково было его намерение, ибо после того, как Сара согласилась выйти за него замуж, он хотел пребывать неподалеку вплоть до того момента, когда сможет повести ее к алтарю. Однако в тот самый момент, когда разразилась буря, Донни как раз был в отъезде и Сара осталась одна перед гневом брата.
— Твоей жизни можно позавидовать, Сэл, — у тебя есть собственный дом и все, чего только можно пожелать. Зачем рисковать, если ты опять можешь все потерять?
— Затем, что я влюблена, Чарльз. Неужели ты не знаешь, что такое чувства?
— Любовь! Может быть, напомнить тебе, куда завела тебя последняя любовь? Она кончилась всего-навсего ужасными неприятностями.
— Но теперь я стала старше.
— Старше, но не умнее. Если ты выйдешь за Напье, ты станешь жалеть об этом всю жизнь.
— Ты можешь думать так, как тебе угодно.
— Действительно, и мое мнение побуждает меня умыть руки в отношении всего этого дела.
— Неужели ты даже не попытаешься остановить мое последнее стремление к счастью?
— Я ничего не буду предпринимать — ни помогать, ни мешать. Если кто-нибудь из семьи совершит глупость и будет поддерживать тебя — вольному воля.
С этими словами герцог Ричмондский повернулся к бумагам на своем столе, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
Май 1781 года прошел весьма уныло, но в начале июня вернулся Донни со своей дочерью, снял дом неподалеку от Сары, и их брачные планы наконец-то стали принимать четкие очертания. Было решено, что, поскольку герцог наотрез отказался присутствовать на церемонии, обязанности главы семьи будут возложены на леди Луизу Конолли при помощи леди Эмили и леди Элбермарл. Кроме того, все пришли к мнению, что обеим девочкам следует быть в церкви, а посаженым отцом будет муж Луизы Томас. Оставалось только назначить сам день события. Донни настаивал на том, что брак должен совершиться в июне, но Сара предпочитала отложить его до тех пор, пока герцог Ричмондский не уедет за границу на лето. Это было единственное разногласие между двумя людьми, настолько счастливыми в обществе друг друга, что их искренняя радость передавалась всем, кто их видел.