Условия и Положения
Шрифт:
Она не могла… Нет. Нет никакого способа.
Или это может быть?
Это могло объяснить ее странное поведение. Я проследил за ее взглядом, обнаружил, что она смотрит на обручальное кольцо. Она медленно водит пальцем по круглому краю бриллианта. Осмелюсь сказать, благословенно.
О черт, влечение — это одно.
Увлечение — это совсем другая смертельная игра, в которую я не собираюсь играть в ближайшее время.
Мои
— Ты делаешь все это потому, что тайно влюблена в меня? — Слова вылетают из моего рта в спешке. Мое сердце сильно бьется о грудную клетку, борясь за выход.
То, что у нее есть сильные чувства, помимо безразличия ко мне — это не то, о чем я думал. Черт, я никогда не хотел даже думать об этом по сотне причин, но больше всего потому, что она лучший помощник, который у меня когда-либо был. Потерять ее — это не выход. Особенно когда она — неотъемлемая часть моего плана занять место отца.
Идея разлетается на тысячу осколков, когда Айрис сворачивается калачиком и издает самый отвратительный смех. За те три года, что я провел в ее присутствии, я ни разу не видел ни единой трещины в ее здравомыслии. Кто знал, что все, что потребуется — это мое кольцо на ее пальце, чтобы вызвать полный срыв?
Она тянется для устойчивости, хватаясь за первое, что оказывается на расстоянии вытянутой руки, то есть за меня. Каждая мышца в моем теле напрягается, и жар распространяется по моей руке, как будто меня пожирает пламя. Я стою прямо, как шомпол, когда ее смех превращается в какое-то астматическое хрипение.
Вместо того чтобы почувствовать облегчение, я несколько сбит с толку ее реакцией. Мой желудок сжимается от ее презрения к любви ко мне.
Ты всегда будешь нелюбим. Голос отца проскальзывает в моей голове в самые неподходящие моменты, вызывая озноб по коже.
Я отрываю ее пальцы от своего бицепса один за другим.
— А ты переживаешь что-то вроде кризиса?
— Нет, дурак. И я не влюблена в тебя. — Она снова смеется, издавая при каждом вдохе ужасный хрипящий звук. — Я делаю это, потому что мы друзья.
— Я никогда не буду твоим другом.
И никогда не хочу им быть.
Ее губы хмурятся.
— Лжец. Друзья помогают друзьям, когда они болеют.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Помнишь, как я заболела гриппом? — Я скрещиваю руки на груди.
— Я все еще не совсем уверен, что это было так.
— Значит, ты помнишь! — Ее смех превращается в хриплый кашель.
— Только потому, что мне пришлось нанять бригаду уборщиков, чтобы удостовериться, что каждый квадратный дюйм этого места был вычищен.
— Ладно. А как насчет того раза, когда я помогла тебе, когда ты напился в командировке?
— Я никогда не нуждался в твоей помощи.
— Ты спотыкался о собственные
— Познакомлю тебя с моим близнецом, о котором ты не знала. Моя терпимость к водке находится прямо там, где моя толерантности по отношению к людям — нет.
— Пьяный ты гораздо приятнее. Ты просил меня уложить тебя в постель и спеть тебе колыбельную.
— Теперь я знаю, что ты лжешь. Ты одна из худших певиц, которых я знаю. — Мои губы угрожают изогнуться в улыбке, но вместо этого я останавливаюсь на гримасе.
Она вскидывает руки.
— Ладно, хорошо. Я солгала. Но я бы не отказалась, если бы ты попросил! Потому что друзья помогают другим друзьям.
Меня так и подмывает заплатить любую цену за то, чтобы слово «друзья» было стерто из словарей повсюду. У меня их нет. Они мне не нужны. И я не хочу быть ими, особенно ее.
Ее хриплый смех переходит в приступ кашля. Прежде чем я успеваю остановиться, я хватаю ее крошечную сумочку со стола и сую ей в руки.
— Исправь этот ужасный звук.
Она роется в сумке в поисках ингалятора.
— Обеспокоен о моем самочувствии?
— Исключительно в корыстных целях.
— Конечно. Как я могла забыть. — Она улыбается вокруг отверстия дозатора, перед вдыханием лекарства.
— Давай кое-что проясним. — Ее брови сходятся, и она открывает рот, но я заставляю ее замолчать. — Любая доброта, которую я проявлял к тебе в прошлом, была исключительно из уважения к тебе как к моему помощнику. Я не трачу свое время на такие пустяки, как дружба, так что если ты веришь, что между нами было что-то платоническое, то это твоя вина, а не моя.
В отличие от большинства женщин, которые плачут в моем присутствии, Айрис только пожимает плечами от моей резкости.
— Глупо, что я поверила, будто то ты действительно можешь испытывать какие-то чувства, кроме презрения к кому-то еще. Уверяю тебя, это больше не повторится.
— Я не чувствую ничего, кроме жгучего желания достичь моей конечной цель.
Она вздыхает.
— В жизни есть нечто большее, чем разрушение твоего отца.
Я игнорирую ее и смотрю на часы, отмечая, что мы бежим вне времени.
— Теперь мне нужно установить некоторые основные правила.
— Правила. — Ее глаза расширяются до предела.
— Каждый взгляд. — Неуверенное биение моего сердца наполняет мои уши. У нее перехватывает дыхание, когда я кладу ладонь ей на щеку. Мой большой палец гладит ее мягкую кожу, поглаживая взад и вперед, как будто я могу заклеймить свое имя одним прикосновением. — Каждое прикосновение.
Она закрыла глаза. Каждая клеточка моего тела горит желанием отдернуться. Чтобы установить некоторую дистанцию между нами, потому что я не должен был прикасаться к ней вот так. Это размывает слишком много линий. Но я бесполезен, вдыхая ее кокосовый аромат, и мои легкие протестуют против вторжения.