Условный разум
Шрифт:
И вот, наконец, шестнадцатиэтажное здание главного корпуса было построено. Остались внутренние работы, которые обещали закончить в течение месяца. Главное — электрические сети и компьютерные кабели были проложены.
— Они сделали это! Это наш первый успех, — радостно воскликнул Нунан.
— Я буду доволен, только когда в здании заработают лаборатории, а у входа установят вооруженную охрану — Пильману хотелось, чтобы вся эта кутерьма со стройкой, наконец, закончилась.
— Местные обходят территорию Института
— Мы такие страшные? — удивился Пильман.
— Считается, что мы собираемся заключить договор с нечистой силой.
— Дикие люди.
— Не скажи. У них слишком много проблем, которые им никто не помогает решать. Трудно доказать людям, что Институт не принесет им новые беды. Если бы ты, Валентин, мог гарантировать им безопасность, разговор с тобой был бы другой. Но как честный ученый, ты, конечно, не станешь давать пустые обещания. Хотя бы потому, что за год работы Института твоим ученым так и не удалось установить, связан ли «хармонтский феномен» с визитом инопланетян или вызван другими причинами. Прости, но ты не знаешь даже этого. А людям нужна определенность. Они чувствуют, что ты помочь им не в состоянии.
— А вот в «Престиж» они идут охотно, — с плохо скрываемой обидой сказал Пильман.
— Конечно, — ответил Нунан с сожалением. — Людям почему-то кажется, что Питер Мозес собирается бороться с пришельцами, кем бы они ни были. До полной победы. Народ видит в нем защитника, люди ведь как малые дети, честное слово. Они начитались комиксов о супергероях. И считают Мозеса своим парнем. Только повзрослев, понимаешь на личном опыте, что враг твоего врага, не обязательно станем твоим другом. Хармонтцы пока еще не повзрослели.
— Друзей вообще мало.
— Но потребность в их существовании очень велика, — люди — они такие.
— Как ты думаешь, Рик, кто этот Питер Мозес? Он наш враг или друг?
— Правильнее было бы спросить об этом у него самого. Хотя, сомневаюсь, что он и сам это знает, — грустно сказал Нунан.
— Кто же спорит.
— Но, скорее всего, он ни друг и ни враг. Не удивлюсь, если ему глубоко наплевать и на наш Институт, и на твои потуги разобраться во всей этой истории.
— Всегда удивлялся, какие причудливые способы зарабатывать деньги относительно честным путем придумывают люди. Но как Мозес умудряется получать прибыль с помощью «хармонтского феномена» для меня загадка.
— Добровольно он нам об этом не расскажет, — засмеялся Нунан.
На всякий случай, Пильман решил подстраховаться и обратился к Нилу Кларку с просьбой поделиться хоть какими-то сведениями о Мозесе. Ответ его удивил. Оказалось, что вся известная информация о прошлом Питера Мозеса не стоит и ломаного цента, поскольку явно выдумана и не содержит ни единого подтвержденного факта. Так что и говорить не о чем. Впрочем, Кларк добавил, что волноваться по этому поводу не стоит. Ждать подвоха от Мозеса глупо. Только помощь.
Пильман горько ухмыльнулся. Очередной црушник. Все так просто.
За завтраком Пильман старался выглядеть серьезно, но у него получалось плохо, не удавалось скрыть довольную ухмылку. Благо для этого был хороший повод. Нунан абсолютно прав: день, который совсем недавно казался таким далеким, наступил и оказался замечательным — новое шестнадцатиэтажное здание Института внеземных культур было достроено. Напряженная работа не была напрасной. Успех окрыляет.
И Ева радовалась от всей души. Она уже осмотрела помещения, выделенные для ее отдела, и теперь мечтала как можно скорее там обосноваться. Конечно, придется еще немного подождать, пока окончательно наладят мощный компьютер, так необходимый для проведения сложных расчетов при моделировании возможных проявлений внеземной разумной жизни.
Пильману было приятно сознавать, что жена гордится его достижением. Он не ожидал от себя такой странной эмоциональной реакции, но вынужден был признать, что переезд Евы в Хармонт придал ему дополнительную силу и решимость.
— Почему ты не кричишь: «Ура!»? — спросил Ева. — Только благодаря тебе наш Институт начинает работать по-настоящему! Я бы на твоем месте…
— Мужчине не пристало бурно радоваться успешно завершенному делу, — сказал он назидательно. — Потому что это только передышка перед новой работой, может быть, еще более тяжелой.
— Институт начнет работу…
— Да, задачи понять, что такое «хармонский феномен», какую опасность или выгоду он несет цивилизации, с нас никто не снимал.
— Ты справишься, но не кажется ли тебе, что в наше распоряжение попало слишком мало достойной внимания информации? Мы так и не нашли новых фактов, которые можно было бы с полной уверенностью посчитать проявлением «хармонтского феномена».
— Ты считаешь, что нам кто-то мешает? — удивился Пильман, такое ему в голову не приходило.
— Да, — твердо сказала Ева. — Неужели ты сам этого не замечаешь?
— Ты говоришь о фирме «Престиж» и Питере Мозесе? Но они не занимаются наукой.
— Да, я о нем. Ты так и не встретился с этим странным персонажем. Это твоя недоработка. А другие обитатели города посещают офис фирмы с завидным постоянством. Словно им там медом намазано.
Пильман хотел сказать, что ничего необычного в поведении Мозеса, если считать его црушником, нет. Но решил промолчать. В конце концов, это только догадка, которая, впрочем, легко объясняет поведение хозяина «престижа» и его методы работы с населением.
— Ничего удивительного — за каждый донос на соседа Мозес выплачивает сто долларов. Десять доносов — это тысяча долларов. Хорошие деньги.