Условный разум
Шрифт:
— Поясните, — попросил я.
— Я думал, что это знают все. Наука, точнее научный способ познания — бэконовская методология — есть прямая наследница древней магии. Именно магия подготовила почву для возникновения современной науки.
— Да, скорее всего именно так все и было, — ответил я вежливо. — Сначала астрология, потом астрофизика. Сначала алхимия, потом химия.
— Примерно. Не папа с мамой, но тетя с дядей — точно.
— Но зачем это знать? Магия и наука давно разошлись. Они занимаются
— Да — согласился Молниев. — Но только до тех пор, пока не сталкиваются с явлением, которое не вписывается ни в парадигму науки, ни в парадигму магии. А это значит, что вы — ученые — должны будете использовать другой, непривычный язык для описания события. Точнее, вы должны будете согласиться с тем, что для лучшего понимания изучаемого явления вам придется рассматривать чуждые вам представления, например, магические. Или, если сказать еще проще: вы должны будете согласиться с тем, что ваши подходы не полны, и что какие-то магические проявления вполне могут быть полезными для вас.
— Если вы говорите о том, что наука может однажды столкнуться с кажущимся нарушением принципа причинности, то мы, ученые, давно к этому готовы. Не удивлюсь, если существуют какие-то неизвестные нам причинно-следственные связи, о существовании которых мы пока не знаем, а проявления их не понимаем и потому не можем учесть.
— Послушай, Кирилл, я не могу обсуждать с тобой такие тонкие философии, обращаясь на «вы». Называй меня просто Саша. Так нам будет проще понять друг друга.
— Хорошо, Саша. Добавлю только, что, конечно, мы можем чего-то не понимать. Но одно мы знаем точно: у любого следствия обязательно есть своя причина. И наша задача установить ее.
— Нет, Кирилл, — радостно воскликнул Молниев. — Ты заблуждаешься, твоя задача вовсе не объяснить случай нарушения закона причинности. А наоборот, доказать, что никакой первоначальной причины не было.
— Ты о «хармонтском феномене»?
— Да. О возможном Посещении. Частенько замечаю, что стоит вам, ученым, придумать название чему-то непонятному, и сразу вам легче дышать становится. Есть название — и вроде бы вы уже все объяснили. Например, придумали слово Посещение. И уже многое вам стало понятнее, точнее, ваши мозги успокоились и стали все подряд подгонять под удобную схему, которую это слово задало. Значит, прилетели, значит, инопланетяне, значит, чужие, значит, разум.… А на самом деле, возможно, что это леший чихнул.
Молниев довольно заулыбался. Видно было, что ему очень понравилась последняя фраза. Наверное, вставит в свой новый текст.
— Фантасты — это сила! — признал я. — Но я не фантаст и не могу безответственно жонглировать идеями, лишенными физического смысла.
— В этом, господа ученые, ваше слабое место.
— Или сильное. Это же диалектика.
— И все-таки подумай о событии без причины.
— Обязательно. Но как-нибудь потом.
И вот мы с Молниевым, наконец, прибыли в Хармонт. Без приключений.
К моему глубокому удовольствию, бытовые проблемы разрешились сами собой без лишних хлопот и трепки нервов. Нас поселили в местной гостинице, специально построенной для комфортного проживания специалистов высокого ранга, командированных в Институт внеземных культур. Наше проживание было полностью оплачено принимающей стороной. Впервые за долгие годы я был освобожден от необходимости заботиться о питании, уборке помещений, стирке и покупке хозяйственных предметов.
Молниева поселили в соседнем номере. Но он почему-то загрустил.
— Когда меня накрывает беспросветная тоска, мне приходится начинать работать, — пожаловался он. — И с каждым годом это случается все чаще.
— А у меня наоборот, когда я устаю работать, мне приходится развлекаться, — пошутил я.
— Не знал, что ученые бывают такие потешные.
— Ты — фантаст, тебе не нужно знать, ты должен уметь придумывать.
— Это меня и расстраивает больше всего, — признался Молниев. — Мне предстоит совсем скоро встретиться с американцем Энди Хиксом. А вдруг окажется, что он умеет придумывать лучше меня? Как это пережить? Я не сам опозорюсь, я подведу страну.
— Постарайся. И у тебя получится.
— Увы и ах, когда я должен соревноваться с кем-то в умении придумывать, у меня моментально отрубается соображалка. Мне напрягаться вредно. У меня слишком тонко организованная психика.
— Воспользуйся прежними наработками. Свои лучшие экспромты следует готовить заранее.
— Добровольно пустить соперника в свой творческий огород? Нет, спасибо. Я еще в своем уме. Знаешь, сколько стоит новый, не использованный еще сюжет?
— Нет.
— Вот и я не знаю.
— Разве на оригинальные сюжеты писателям выдают патенты? — удивился я.
— По счастью пока нет. Иначе бы с литературой было окончательно покончено.
Я сочувственно покивал. Мне показалось, что Молниев немного преувеличивает значение новых идей для развития современной фантастической литературы, но спорить, естественно, не стал — специалисту виднее.
— Разреши мне иногда приходить к тебе по вечерам, естественно, когда ты будешь свободен. Будем болтать на разные интересные нам обоим темы? Вдруг случайно поможем друг другу — я подскажу какую-нибудь умную научную идею, а ты — интересный сюжетный ход. Понимаю, что это звучит неправдоподобно, но в жизни всякое случается.