Уснуть и только
Шрифт:
– Где ты пропадал, скверный мальчишка? – вздохнул гасконец, помогая дурачку подняться. – Мы искали тебя повсюду.
– Но это я искал вас! Я решил, что вы с Ориэль в опасности, бросил своих деревянных рыцарей и отправился на поиски. Я пошел к Пьеру, он согласился мне помочь, но сказал, что мы должны разделиться, чтобы расширить круг поисков.
Маркус с ласковой укоризной покачал головой.
– Мы просто гуляли немного дольше, чем рассчитывали, вот и все. А когда вернулись домой, обнаружили, что тебя нет, и очень испугались.
– Вчера была самая подходящая погода для прогулок,
Это был Пьер, очень тепло одетый, верхом на крепкой молодой лошадке. Подъехав вплотную, он бросил Маркусу.
– Пару слов с глазу на глаз, Флавье. Пока не подошли остальные.
– Тогда слезай с лошади и отойдем в сторону. Колин, подержи поводья и никуда не отходи с этого места.
По щиколотку проваливаясь в снег, мужчины отошли так, чтобы Колину не было их слышно.
– Тебе не удалось ни на секунду обмануть меня, подонок, – без предисловий заявил Пьер. – Ты завлек мою сестру на путь греха и разврата, и, клянусь кровью Христовой, я позабочусь о том, чтобы ты заплатил за вес сполна.
– Что ты собираешься сделать?
– Разумеется, сказать архиепископу.
Маркус в ярости ухватил Пьера за воротник.
– Я убью тебя прежде, чем ты это сделаешь, ты, дитя Содома! Одно твое движение – и я оторву тебе то, чем ты больше всего дорожишь. Не надейся, что это пустая угроза – ничто не доставит мне большего удовольствия.
– Ты не посмеешь.
– Неужели? Я пощажу тебя сейчас, но только ради твоей матери и сестры. Однако учти, Шарден, – один неверный шаг, и дни твои сочтены. Нет ничего более отвратительного, чем шпион и соглядатай.
Глаза Пьера округлились.
– Ты это о чем?
– Ты знаешь об этом лучше меня.
– Я никогда не следил за тобой. Я догадался обо всем, послушав болтовню Колина. Все вы, чужеземцы, на один манер – вам бы только добраться до теплого местечка между женских ног…
Пьер не успел продолжить свою мысль – мощный удар сбил его с ног и опрокинул в снег.
– Будь ты проклят, Маркус де Флавье, – прокричал Пьер с земли. – Рано или поздно ты угодишь в ад, и я помогу тебе отправиться туда как можно скорее!
Вместо ответа Маркус развернулся, быстро подошел к Колину, помог тому взобраться на лошадь Пьера и повел ее под уздцы прочь.
– Стой! – выкрикнул Пьер, пытаясь выкарабкаться из сугроба – А как же я доберусь домой?
– Можешь прогуляться пешком, – донесся до него удаляющийся голос Маркуса, – или замерзнуть здесь в темноте – меня это мало волнует.
– Флавье! – заорал, брызгая слюной, Пьер. – Знай, что твои дни сочтены!
Ответа не последовало, и по движению факелов Пьер понял, что поисковая партия возвращается во дворец. Он остался один в леденящей вероломной тьме, и только кипящая в нем ненависть могла помочь ему вернуться домой живым.
Глава четырнадцатая
Многие люди пострадали в ту ужасную зиму. Некоторые умерли от голода, а еще больше – от холода, замерзнув в своих неотапливаемых жилищах, пока снаружи бушевала метель, укрывая землю белым саваном. Смерть не щадила ни стариков, ни грудных младенцев, чахли юные девушки, а сильные, зрелые мужчины от голода становились слабыми и беспомощными, как дети. Но, наконец, в один прекрасный день с моря донеслось соленое теплое дуновение; сквозь ледяные кристаллы стали видны набухающие почки; река Розер взревела и едва не вышла из берегов, взламывая и унося прочь ледяные глыбы. Зима подошла к концу, и все вокруг оживало снова.
И люди возвращались к привычному образу жизни. Крестьяне выгоняли на пастбища овец, проведших всю зиму запертыми в загонах, во дворец архи епископа повезли свежее мясо, Николаса ле Миста застукали позади амбара обнимающимся с молодой крестьянской девушкой. В долину пришла весна.
Как положено, в начале весны в Шардене состоялось первое заседание окружного суда, и, наблюдая, как его господин с торжественной величавостью переступает порог зала, Коггер провозгласил: «Встать, суд идет!» Роберт увидел перед собой море лиц: одни смуглые, обветренные и худощавые, другие круглые и розовые, но на всех одно и тоже настороженное, боязливое и вопросительное выражение: в каком настроении сегодня всемогущий судья, как отнесется он к их ходатайствам.
В одежде собравшихся, в основном изготовленной из грубой овечьей шерсти, преобладали коричневый, бежевый, светло-серый цвета, весьма подходящие, по мнению Роберта, к бледному цвету кожи ее владельцев.
Лежащие возле очага собаки; поднимающийся от жаровен к потолку дымок, затоптанные множеством ног камышовые коврики на полу, успокаивающий запах горящих светильников – все это отвлекло Роберта от бесконечных мыслей о своих внутренних неурядицах. Испытывая некоторый душевный подъем, он кивнул:
– Можете сесть.
– Слушайте, слушайте, – взывал Коггер, начиная официальную процедуру. – Слушайте внимательно! Пусть все, чьи дела будут разбирать в этом суде, подойдут сюда и заплатят пошлину.
Роберт занял свое место и, опершись подбородком на руку, наблюдал за тем, как к столу потянулась вереница людей, каждый из которых должен был заплатить по два пенса.
Поднялся и попросил слова сэр Джон Валье – не частый гость в этом собрании.
– Я предлагаю огородить часть территории в Хокесдене и устроить там заповедник. Я пришел сюда, чтобы испросить согласия милорда и его арендаторов, земли которых примыкают к означенному участку.
Роберт кивнул. Они с Джоном заранее обсудили этот вопрос, и он дал согласие, но теперь нужно было провести формальную процедуру. Джон продолжал говорить, но Роберт уже не слушал его, погрузившись в свои мысли.
Внезапно он вспомнил о Маргарет. Интересно, куда это она подевалась? Она уехала еще утром, заявив, что поедет раздавать милостыню, но повернула лошадь в сторону Мэгфелда.
Роберт недовольно передернул плечами. Он с первого взгляда невзлюбил Поля д'Эстре, сочтя его позером и пустозвоном. Однако факт оставался фактом. Маргарет под предлогом визитов к своей замуж ней дочери постоянно ездит во дворец, без сомнения, используя эти поездки, чтобы видеться с гасконцем. Наверняка они ведут долгие остроумные и тонкие беседы, наслаждаясь обществом друг друга. У Роберта мелькнула предательская мысль, что Николь, увы, неспособна вести умные разговоры. Более того, признался он себе, в сущности, она весьма тупая и недалекая.