Уснувший пассажир
Шрифт:
– Начальник! Начальник! – Когда тот вошел, вспомнил про необходимую в общении с националами обходительность и вежливо попросил: – Будьте добры, сообщите участвующим в поиске, что тревога отменяется и все могут вернуться к своим обычным делам. – И тут же взорвался: – Где же эта чертова опергруппа?!
21
Рок-музыканты скучали. Образовав своими телами шестиконечную звезду, лежали на полу и смотрели в потолок.
– Ребятки, за мной! – зычно призвал их Смирнов. Он стоял над
Откликнулся по праву старшинства сонный Дэн:
– Было покойно, но скучно. Станет суетно и… – Он сел и вопросительно глянул на Смирнова.
– И страшно, – добавил тот.
Страж после некоторой перепалки со Смирновым выпустил всех семерых на волю. После полутьмы зала ожидания мир без прикрас был слишком ярок для тусовщиков ночных сейшенов. Они щурились недовольно.
– Вы единственные, кому я могу поручить это дело, – просто сказал Смирнов. – Я прошу вас самым тщательным образом обыскать все, где можно что-то спрятать, в радиусе полукилометра. И прошу сделать это как можно скорее.
– Сарай, машины, непонятная вон та развалюха, монументальная свалка… – разглядывая окрестности, перечислял возможные объекты поиска Дэн. И сообразил, что не спросил о главном. – А что искать-то?
– Труп, – буднично сообщил Смирнов.
– Не шути, папик, – попросил Дэн.
– Не до шуток. Я понимаю, что это страшно, но мне не к кому больше обратиться. Я очень прошу вас.
– Мы не хотим, – отказались барабаны.
– А что вы хотите? Чтобы появился еще один труп? Потом третий, четвертый? Они появятся, если я опоздаю. Впрочем, решайте сами. Я спешу. – Смирнов вытащил «беретту» из внутреннего кармана пиджака, переложил ее в боковой плаща и покинул музыкантов.
22
Незаметный гражданин – шоферюга злосчастного «газона» – все так же стоял у газетного киоска. Смирнов невидимкой подошел к нему, встал рядом, воткнул ствол «беретты», скрытый плащом, в его поясницу и ласково прошептал:
– Вякнешь, дернешься – стреляю без предупреждения. Сейчас ты не спеша пойдешь в кабинет начальника аэропорта. А я – за тобой. Еще раз напоминаю: без шуток.
Они и пошли. Впереди шел незаметный гражданин, а за ним – Смирнов, который старался, чтобы его клиента не видели находящиеся в зале, – прикрывал. Ему это вполне удавалось: крупнее он был и шире малокалиберного незаметного гражданина.
Когда они вошли в кабинет – шерочка с машерочкой, Смирнов попросил устало:
– Товарищ начальник, я сейчас здесь должен допросить этого гражданина и очень прошу, чтобы нас оставили с ним наедине.
– Надо – значит надо, – сказал начальник. Встал,
пригласил командира: – Пойдем, Сергей Сергеич.
– Мусалима у дверей поставьте! – крикнул им вслед Смирнов. И вежливо предложил незаметному гражданину: – У вас есть возможность облегчить свою участь добровольным признанием. Рассказывайте, я слушаю вас.
– Я не понимаю, о чем вы… – начал было незаметный гражданин, но докончить фразу не успел, потому что Смирнов коротким
– Теперь ты понимаешь, о чем? – осведомился он, усевшись.
– За что бьете? – хрипло спросил гражданин, раскачиваясь на стуле от боли.
Смирнов вышел из-за стола, ударом хромой ноги выбил стул из-под гражданина, уже сидящему на полу носком башмака врезал по почкам.
В дверях возник Мусалим и с изумлением уставился на сидящего на полу незнакомого человека. Но, спохватившись, перевел взгляд на Смирнова и четко доложил:
– Товарищ начальник, там музыкант хочет видеть вас по срочному делу.
– Зови, – разрешил Смирнов Мусалиму. А гражданину приказал: – Вставай, простудишься. Вошел Дэн и произнес одно только слово;
– Нашли.
И вышел.
– Я сейчас уйду ненадолго, а ты посиди здесь и подумай, о чем я хочу тебя спросить и что ты собираешься мне сказать, – посоветовал Смирнов перед уходом, оставляя гражданина на попечение бдительного Мусалима.
23
Смирнов и Дэн направлялись к свалке, где маячили фигуры пятерых музыкантов. Свалка, как любая свалка в любом месте нашей необъятной неряшливой родины. Останки непонятных механизмов, обгорелые кирпичи, ржавые листы кровельного железа, куски оштукатуренных и покрашенных стен, груды разнообразных емкостей – банок, котлов, железных бочек. И обязательная небрежно полусмотанная-полуразмотанная колючая проволока.
– Где? – только и спросил Смирнов, подойдя к вонючим Гималаям.
– С той стороны, – ответили барабаны.
По ту сторону холма, чуть в отдалении стоял перекошенный, неизвестно как попавший сюда легковой автомобиль для начальников под экзотическим теперь названием ЗИМ. Не автомобиль целиком, конечно. Кузов без колес.
– В нем, – сказал Дэн.
Смирнов открыл заднюю дверцу, ближнюю к нему. У противоположной дверцы, положив голову на раму оконца без стекла, полулежал-полусидел здоровенный добродушный мужик. Он и сейчас казался добродушным: замечательные белые зубы были обнажены, обозначая подобие улыбки. А на ветхом, протертом до белых пятен дерматиновом сиденье в углублении, образованном задами многих и многих пассажиров, темнела лужица крови.
Кровь натекла из левого бока здоровенного гражданина. Оттуда, где расположено сердце, тянулся к лужице пересохший ручеек темно-коричневого цвета.
Стараясь не испачкаться в крови, Смирнов присел с краю и для начала внимательно осмотрел убитого. Потом обыскал его. Нормальный мужской набор: бумажник, ключи от дома, сигареты, коробок спичек, расческа, носовой платок. Миниатюрный револьвер Смирнов отыскал на левой голени. На кожаном ремне, в кожаной полукобуре, прикрытый длинным носком.
– Мальчишка, – жалеючи, сказал Смирнов, – «Французского связного» насмотрелся.