Усобица триумвирата
Шрифт:
Кивнув в знак того, что принимает это объяснение, случайный встречный шагнул, встав рядом с гречанкой, и устремил взор туда же, куда смотрела она до того, как он её потревожил.
– Они кажутся тебе странными? – указал мужчина на смешавшихся с местными людей в волчьих плащах.
– Ты один из них, - ушла от прямого ответа Киликия.
– Да. Мы язычники, и там, откуда мы приехали – это нормально. Ты христианка?
– Да.
– Тебе неприятны такие, как мы?
– Человека делает человеком не вера, а поступки, - поворотилась она к нему, - и язычники способны быть благородными и достойными, но кому-то, лишённому собственного понимания добра и зла, только страх перед Богом открывает глаза, разве нет?
– Я думаю именно так. Но большинство – нет. – Помолчав,
Киликия улыбнулась, и они опять какое-то время постояли без слов.
– Знаешь, почему Брячеславов двор заперт, и никто там не живёт?
– Соседство с порубом лишает спокойного сна? – пошутила Киликия. Незнакомец принял её юмор.
– Не исключено. Племянник недавно почившего Ярослава Владимировича Брячислав, князь Полоцкий, после междоусобной войны, развязанной, по слухам, вовсе не Святополком, - говоривший многозначительно посмотрел на Киликию, и той захотелось сделать ему замечание, чтобы он подобные версии оставлял при себе, но он не дал ей сделать ремарку, - решил, что имеет больше прав, как представитель самой старшей ветви, ведь его отец – Изяслав, был рождён до Ярослава. Таким образом, он становился наследником, и по всем правилам должен был княжить в Новгороде, куда и двинул свои полки, потому что Ярослав, само собой, отдавать ничего не собирался. Брячислав захватил Новгород, но там было много людей соперника, и он, разграбив город, стал возвращаться к себе в Полоцк. Ярослав нагнал его и разбил. Через год история с походом на Новгород повторилась. Только на этот раз Ярославу угрожал с юга его брат Мстислав, князь Тмутараканский. Он боялся не выдержать войны на два фронта, и послал свою супругу, Ингигерду, вести переговоры. Говорят, что добиться мира она сумела обычным женским способом…
– Тсс! – испугано зашипела Киликия, поражаясь смелым, и явно противным официальной версии речам неизвестного. – Не дай бог услышат князья! Как можно? Это же их мать…
– Я думал, это ни для кого здесь не секрет, но если нет, то ладно, - пожав плечами, он рассказывал дальше, - мир с Брячиславом был заключен, а вскоре и с Мстиславом. Они разделили Русь на троих, договорившись о дружбе. Восемнадцать лет назад умер Мстислав, не оставив наследников. Его часть перешла к Ярославу, поскольку он княжил в центре, между югом Мстислава и севером Брячислава. Брячислав умер десять лет назад, но у него остался сын. – Приезжий ещё раз показал на здание, с которого начал повествование. – Полоцкий князь, замирившись с Ярославом, когда приезжал с ним повидаться, всегда останавливался здесь. Он был язычником, и никто особенно не хотел соседствовать с ним. Война не возобновлялась только благодаря Ингигерде и её уму, Ярослав же с Брячиславом ненавидели друг друга до самого конца. Якобы Брячислав пытался то отравить соперника, то ещё как-то его извести, а Ярослав отвечал ему вечными попытками схватить и посадить в поруб, потому и хоромы ему выделил рядышком. Но ни у того, ни у другого ничего не вышло.
– Ты так складно всё вещаешь, словно сам свидетелем всему был, хотя не должен, лет тебе сколько?
– Четвертина от сотни, не стар и не молод, но, ты права, своими глазами мало что видел – только ушами ловил.
Киликия заметила, что из скопления приезжих, видимо, завидев её, выступил Святослав и, улыбнувшись, пошагал к ним. «Боже, сейчас он выдаст, что я княгиня, приезжий смутится, станет извиняться, что вёл себя так запросто. Я невольно обижу человека!» - однако убегать и прятаться было невозможно, ей пришлось стоять и ждать, пока не подойдёт муж. Заволновавшись, гречанка косилась на реакцию незнакомца, но тот не поклонился и не выказал особых жестов уважения, хотя по всем приметам было ясно, что перед ним князь.
– А, Всеслав Брячиславич, вот ты где! – похлопал Святослав того по плечу, подойдя. – А мы тебя потеряли.
– Да я вот собором залюбовался, - указал он себе с Киликией за спину, пока та приходила в себя и переваривала узнанное, услышав его имя, - какой исполинский! Это ж надо вымахать громадину!
– Да, отец вложил
– Идём, Святослав Ярославич, идём, - с благодарностью поклонился Всеслав и, бросив напоследок взгляд в глаза Киликии, поклонился ей тоже. В лице его промелькнуло что-то необъяснимое и не понятное для неё, точно с нею успели вступить в заговор, а она того и не заметила.
___________________________________
Примечания:
(1) нарочитыми в те времена называли знать
(2) Влахерна – самый удалённый от императорского дворца, северо-западный район Константинополя, триклинии – столовые, в которых располагалось по три ложа в форме буквы П, на которых по греко-римским традициям ели полулёжа, с четвёртой стороны заносили еду. Возможно, в них оставались и ночевать.
(3) Александр Македонский
Глава пятая. «Пир»
Когда Святослав подвёл Всеслава к дому Коснячки, в котором были накрыты столы, тот протянул руку Нейоле и, не замечая протестующих и негодующих взоров, повёл её к входу. Понимая, что кроме него, как обычно, никто не решится вмешаться, второй Ярославич осторожно обратился к гостю из Полоцка:
– Всеслав… ты и супругу с собою ведёшь?
– Да, а что такое? – северный князь огляделся, пытаясь уразуметь причину неловкости и не нашёл ни одной другой женщины. Будучи догадливым и внимательным, он спросил: - У вас не принято обедать вместе с жёнами?
– На больших торжествах, вроде грядущей свадьбы, собираются все без исключения. Или же на скромной семейной трапезе. Но на таких вот мужских пирушках…
– Моя княгиня имеет ровно то же положение, что и я сам, - беспрекословно, но безумно вежливо, отчеканил Всеслав. – Она будет сидеть рядом со мной. Если вы не против?
Святослав хотел бы иметь рядом человека, смыслящего в таких ситуациях получше, чем он сам. Или хотя бы Изяслава, который бы мог взять ответственность на себя, нарушая традицию весом своего каганского титула, но старший брат уже ждал внутри, а возле него стоял лишь Всеволод, глазами просящий отстоять их порядки. Виданное ли дело – женщина на мужских посиделках!
– Я не против, - решил ответить Святослав только за себя, но никто не стал ему противоречить и все повторили смиренное принятие обычаев приезжих.
Молчаливая Нейола с гордой посадкой головы и чёрными, прожигающими глазами, холодно улыбнулась Святославу не то с благодарностью, не то с одобрением его благожелательности, и прошла под руку с Всеславом в боярский дом. Всеволод подался к брату, зашептав ему на ухо:
– Почему ты не остановил его? Почему не воспрепятствовал этому… этому неслыханному попранию приличий!
– Успокойся, ничего страшного не произошло, - осадил его Святослав. – Если ты хочешь, чтобы он уважал наши порядки, начни с того, что уважай его порядки!
И он поспешил догонять гостей, войдя с ними в пиршественную залу почти одновременно. Изяслав уже начал попивать принесённые мёды, переговариваясь и смеясь с Коснячкой, любезно предоставившим свой кров для сходки. Дочь его и была нынешней полюбовницей великого князя, но боярину была не так важна её честь, как те выгоды, которые сулил сговор с Изяславом и попустительство его развлечениям. За считанные недели Коснячко возвысился и обогатился, закрывая глаза на ночные похождения в их дом.