Усобица триумвирата
Шрифт:
– Что ж тогда, и Ростов отобрать у него? – поинтересовался Изяслав.
– Нельзя так. Обозлятся, ещё начнут усобицу!
– А ну пусть попробуют! – неведомо на каких основаниях чувствуя за собой силу немыслимую, великий князь сжал властный кулак. – Может, Остромира прогнать с посадничества?
– Да ты что? Как же это? – ахнул Святослав.
– Дед наш Владимир его деда Добрыню посадником сделал, значит, мы можем это отменить…
– Уймись, Из, - постарался остановить его младший брат, - зато его отец, Константин, поддержал нашего, когда он с братьями сражался, не дал ему после проигранной
– Так что же делать? – скис Изяслав. Коснячка рядом с ним ни пискнул, только молча зыркал. Став ближайшим дружком и поверенным в тайнах великого князя, но не умом, а при помощи прелестей дочери, он старался никуда не вмешиваться и только пожинать плоды дружбы, потихоньку становясь всё богаче и богаче. – Богдан мне пишет, что сын Остромира и внуки уехали с Ростиславом в Ростов, настолько они спелись! Уж не заговор ли они против нас плетут?
– Какой ещё заговор? – не поверил в это Святослав, покачав головой. Он хорошо знал и помнил воеводу Вышату, сына Остромира, тот ходил с ними на Византию десять лет назад и был лучшим товарищем покойного их брата Владимира. Не удивительно, что он считал для себя должным защищать Ростислава и следовать за ним повсюду. Но интриг бы он плести не стал, слишком прямым и грубым был для этого, храбрым и напористым воином. – Это обычная преданность. Что же касается наших действий… - Святослав щёлкнул пальцами. – Остромиру хочется оставаться полновластным хозяином Новгорода, наверняка Вече пляшет под его дудку, вот и место посадника он возомнил стоящим выше места князя. Для этого он внучку свою Ростиславу и сунул. А мы сделаем хитрее! Назначь его главным дядькой при Мстиславе.
– Чего?! – открыл рот Изяслав, посчитав, что ослышался. Он позвал Свята, чтобы тот помог отстоять власть в Новгороде, а он предлагает сдать её с потрохами?
– Мстислав ещё мальчишка, Из, у него лет шесть впереди, чтобы набираться ума да опыта, так пусть делает это под видимым надзором Остромира! Он хочет считать себя там главным, пусть так всем и кажется! А Богдан пускай тем временем не упускает воспитания Мстислава, науськивает его, как надо. Я и сам позже туда отправлюсь, посмотрю, что да как. Лишь бы всё шло своим ходом и текло, как и до этого, товары – по Днепру, мир и покой – в города и сёла, золото – нам. Да и к Вышате с Ростиславом надо наведаться. Вот отыграем свадьбу Игореву, и займусь делами.
– Да как же… это что же, Остромир мне посмел условия ставить, а я проглотил это? Так что ли?
– Проглотим не мы, а он. Пусть важничает и заносится, чем выше занесётся, тем больнее упадёт. Так что напиши ему, что не за чем было возмущаться о положении Ростислава, когда это никак не скажется на его собственном.
– Хорошо звучит! – задумался Изяслав, прищурившись и начиная проникаться хитростью. – Надо так и написать, да… погоди, Свят, пусть принесут мне всё для письма, ты мне продиктуешь!
Киликия вела сыновей в Георгиевский монастырь за Святой Софией. Полдень разогрел город, люди шли из конца в конец, встречные кланялись, узнавая княгиню и княжичей. Простой народ любил её, в отличие от родовитых бояр, она была единственной
– Мам, я не хочу сегодня туда, - жалобно проныл Глеб, - можно я лучше с мечом потренируюсь?
– Плох тот князь, который мечом махать научится, а писалом (8) водить – нет.
– Я никогда не видел, чтобы папа писал!
– Это не значит, что он не умеет! Если ты не видел, как он тебя делал, что же, нет тебя что ли?
Глеб крепко задумался, озадаченный головоломкой матери. Подумав, он глубокомысленно полюбопытствовал:
– Мам, а меня делать он тоже учился?
– Нет, он на тебе учился делать братьев, - Киликия остановилась и постучала в деревянную монастырскую дверь. – Всё, пришли.
– Значит, Ромку он лучше сделал? – продолжал кумекать старший.
– Возможно, - многозначительно протянула женщина.
– А Давыдку ещё лучше?!
– Может быть.
– А Олежка лучше нас всех?!
– А ты сегодня напиши четыре строчки, и потом мне скажешь, есть между ними разница или все одинаковые выходят.
Детская логика не позволяла вставить в ряд сестру, Глебу казалось, что если сыновей делал папа, то Вышеславу мастерила исключительно мама. Дверь открылась, и на пороге появился монах в чёрном. Несмотря на то, что он улыбнулся мальчишкам, Роман расплакался – ему никогда не нравились тёмные одежды монахов.
– Ну, тише, тише, - погладила его по голове Киликия, поцеловала в щёку и передала на поруку монахам обоих сыновей. Когда дверь закрылась, она перекрестила её со вздохом: - Ох, терпения вам, святые братья!
Обратно, отзанимавшись, они приводили их сами. Иногда по пути из собора захватывали племянников Всеволод или Анастасия. Их торжественная процессия медленно и церемонно передвигалась то на службу, то с неё. Киликия провела рукой по лбу – было душно и солнце припекало. Утром Святослав ушёл, потешаясь над бурчанием жены, начавшей ополаскиваться прямо в комнате, в тазу. Это было неудобно, и она уже тосковала по реке и утерянной утренней свободе. Скорее бы уехали полочане!
Точно на зов её мыслей, не успела она отойти от Святой Софии и пары шагов, словно из ниоткуда, рядом появился Всеслав Брячиславович.
– Я бы на его месте тоже заплакал, - сказал он.
– О чём ты? – не останавливаясь, едва сбавив из приличия шаг, не повела и глазом Киликия.
– О твоём сыне. Мальчике. Эти ваши монахи такие мрачные… Евнухи, монахи – что ещё придумывают христиане, чтобы не допустить мужчину к женщине?
Гречанка невольно засмеялась. Замечание Всеслава было удивительно метким.
– Нет-нет, евнухов придумали не христиане.
– Хорошо, но они всё равно создают что-то ужасное! Этот их основной бог, которого вы вешаете на шею – мертвец на кресте! Вы убили его и вечно стоите на коленях, бьёте поклоны, словно извиняясь за это… нельзя ли его как-то снять с креста? Он же бог, он должен продолжать жить дальше, иначе какой смысл поклоняться тому, кто умер?
– Его сняли, не волнуйся, и он вознесся на Небеса, чтобы жить вечно.
– Почему же вы продолжаете изображать его мёртвым? – непонимающе остановился Всеслав, и Киликия вынужденно остановилась тоже.