Усобица триумвирата
Шрифт:
– Это напоминание о его жертве. Которую он принёс ради спасения всех нас.
– И от чего же он нас спас? – Всеслав кивнул ей за спину, в сторону монастыря: - От любви и радости?
Она приготовилась объяснять дальше, но что-то её остановило. Не то показавшийся насмешливым взгляд, не то усталость от жары, не то понимание, что если её снова увидит в этой компании Святослав, он будет сильно недоволен. И Киликия отмахнулась:
– Не вникай, христианство не так-то просто понять, а для начала надо захотеть поверить. В тебе желания нет, - она зашагала дальше,
– Во мне множество желаний, поверь мне, - они быстро дошли до Софийских ворот, у которых прозвучала его фраза. Киликия поняла, что он подразумевал, она не была наивной девицей на выданье. Посерьёзнев и нахмурив чёрные брови, она сказала ему в лицо:
– Дальше тебе нельзя, прости.
– Ты очень красива, княгиня.
– Точно так же, как и твоя княгиня. Твоя жена, - с ухмылкой напомнила женщина.
– Я сохранил веру предков. У меня может быть несколько жён.
– А у нас, христиан, всякой твари по паре.
– И вам не надоедают ваши пары?
– Мне пора, князь, а такие разговоры лучше веди со Святославом, мой муж умнее меня, и ответит лучше, - она уже развернулась, чтобы уйти, но Всеслав окликнул:
– Киликия! Я слышал, что Вячеслав никак не поправляется…
Она обернулась, пока не уходя.
– Да, нога его пострадала сильно. Мы беспокоимся о его жизни.
– Нейола, моя княгиня, умеет исцелять. Можно ли ей будет навестить его?
– Княгиня, умеющая лечить? – удивилась Киликия. – Я слышала, что она с тобою на всех пирах, и правит в Полоцке с тобою? У вас такое дозволено женщинам?
– Боги женщинам не запрещают ничего, что позволено мужчинам. Женщины – наши матери, им можно лишь поклоняться.
Княгине понравились эти слова, они прозвучали нужными нотами на струнах её души. Вот уже девять лет она только и слышит «нельзя», «не позволено», «не красиво», «непристойно». Стой, замри, молчи, не дыши, не смотри, не думай. Только с детьми и Святославом и можно выдохнуть, у себя дома, дышать полной грудью. Неужели же в этих землях руссов есть хоть один уголок, где не крадут у женщин свободу? Киликия не сказала бы, что в Византии было намного лучше, она точно так же, как здесь под крылом мужа, жила там под крылом отца, и потому держалась подальше от требований и указов общества, в маленьком мирке за оградой и садом, на берегу бухты Золотой рог. Но там она была дочкой торговца, никому не интересной, незначительной, а тут стала княгиней! И получила на свою беду тьму обязанностей, будучи постоянно на виду.
– Так, Нейоле можно будет прийти? – повторил вопрос Всеслав.
– Я не решаю этого, - произнесла Киликия, чувствуя на языке горечь признания очередного бессилия. Нейола – язычница, и все бояре во главе с Всеволодом возмутятся даже мысли о том, чтобы она лечила Вячеслава. А будь её, Киликии, воля, пусть полоцкая княгиня будет хоть самим Дьяволом, лишь бы спасла деверя.
– Нейола исцелит его. Я уверен, - сказал Всеслав и, видя нетерпение Киликии, стремившейся уйти, простился сам, пойдя прочь от Софийских ворот.
Зная, что в этот час занятия подходят к концу, Киликия
– Любуешься? – раздался голос Святослава, вышедшего из сеней. Ждала сыновей, но первым появился муж. Киликия улыбнулась, поворачивая к нему лицо.
– Да, чудесный вечер.
Оглядевшись вокруг, что никого нет и никто не видит, князь обнял жену за талию и поцеловал. Выдержав несколько мгновений, он убрал руки.
– Хоть бы Вяча поправился.
– Ты снова к нему ходил?
– Только что от него. Врач, которого я нашёл, дал ему какой-то отвар, и брат уснул, но ногу, говорит, надо резать. А я же вижу, что с ней ещё не так всё плохо!
– А вдруг потом поздно будет?
– Ты думаешь, что пережить отчекрыживание ноги легко? От этого тоже многие умирают.
Киликия подумала и, покусав нижнюю губу, решила попытаться:
– Я слышала, что полоцкая княгиня, жена Всеслава, умеет лечить.
– Да? – изумился Святослав, точно так же как и она ранее. Потом он посмурнел, скрещивая руки на груди: - Кто это говорит?
«Господи, тут же всё у всех на виду, люди скажут, наверняка же кто-то видел! Лучше уж самой прямо говорить» - подумала Киликия и исправилась:
– Всеслав сказал. Мы встретились сегодня у Святой Софии.
– Опять? – Святослав дёрнул желваками и, хотя было видно, как наливаются гневом его глаза, он попытался разрядить себя иронией: - Свидания у вас там, что ли? Или мёдом намазано?
– Я не знаю, что там делал он, а я детей вела грамоту учить. Он спросил, как Вячеслав, я сказала, что плохо, и он признался, что княгиня умеет исцелять.
– Надо бы разведать об этом. Но, будем надеяться, что сегодняшний лекарь ошибается насчёт ноги, и Вяча пойдёт на поправку. – Помолчав, Святослав добавил: - Да и Нейола верует в старых богов…
– Я тоже об этом подумала. Всеволод говорил что-нибудь сегодня против врача?
– Не успел, я ушёл к Изу – там свои проблемы, - не стал вдаваться в подробности Святослав, заметив вопросительный взгляд жены, - а потом мы с ним разминулись. Конечно, он не очень доволен. Но новый лекарь – это ещё не язычница. Он прозовёт её ведьмой, ей-богу, как чародеем уже прозвали Всеслава.
– Как мало людям нужно, чтобы опорочить кого-то, - изрекла она, испытавшая подобное на себе. Святослав опять обнял её, жалея, что платок не даёт уткнуться носом в густые чёрные кудри, вдохнуть их аромат. На горизонте появился монах с двумя мальчишками, и князь опять отпустил Киликию, отстраняясь от неё.