Успех (сборник)
Шрифт:
— Имей в виду, дорогой, — продолжала Серна, — что я хочу венчаться в соборе. У нас есть свой собор, семейный. Правда, там уже сто лет не было свадеб. Но я хочу так. У тебя есть возражения?
— Никаких.
Они сидели на открытой веранде оскаровского дома: он — в старом плетёном кресле, она — в парусиновом шезлонге. Предвечернее время тянулось медленно, и это было прекрасно.
Между ними стоял крохотный мраморный столик с бокалом вина и стаканом апельсинового сока. Сока, выжатого из настоящего апельсина. Сорванного с высокого дерева в саду за домом.
Вдалеке шумело море.
— Но ты же не принадлежишь к Объединённой Церкви. У тебя не будет с этим проблем?
— Думаю, наш высокопросвещенный авва проявит толерантность в этом вопросе, — съехидничал Оскар. — А почему ты хочешь венчаться в соборе?
— Потому что хочу. Кажется, так полагается говорить влюблённой дурочке? — не видя её, он почувствовал, как девушка улыбнулась. — Оскар, любимый, я не дурочка. Я вижу и понимаю больше, чем ты думаешь. Я люблю тебя и буду любить тебя всегда. Но я люблю с открытыми глазами.
— Пожалуйста, не надо, — Кралевский отхлебнул сока. Он был кисловатым: апельсины ещё не созрели. Но это были его апельсины. Он всё никак не мог привыкнуть к этому чуду — настоящей апельсиновой роще.
— Не надо чего? — она легко перекатилась в шезлонге, впрыгнула в тапочки и подбежала к нему. Из одежды на ней был только голубой шарфик вокруг шеи.
— Сиди смирно, — распорядилась она и распахнула его халат. — О-о-о!
Оскар некстати вспомнил, что медики из «Земного Здоровья» всё-таки увеличили ему член — разумеется, вписав это в счёт.
— Я тебя не замучила, любимый? — она подобралась поближе, обвила его руками за шею, осторожненько нажала на нужные точки. Кралевский почувствовал, что кровь приливает к паху, в который уж раз за день. Он обнял её за бёдра. Она чуть отстранилась, выжидая, ловя нужный момент.
До встречи с Оскаром Серна была девственницей. Их первая ночь была более или менее сносной только благодаря тройной дозе стимулятора, которую она приняла перед постелью. На второй раз стимулятор не понадобился, а через месяц Оскар с удивлением понял, что девушка, пожалуй, понимает в плотской любви больше, чем иная опытная куртизанка с A97D8I. Когда Кралевский посмел сказать это своей юной любовнице, та спокойно ответила: «Но я же учусь».
Став женщиной, Серна стала действовать, как и в любой другой незнакомой ситуации. Она обложилась книгами, в которых подробно рассказывалось, что и как женщина может делать с мужчиной, доставляя удовольствие ему и себе. Потом настала очередь тренажёров и компьютерной имитации. Она была хорошей ученицей и очень старалась. К тому же эта наука оказалась куда проще и значительно приятнее, чем высшая математика. Через какое-то время её ласки стали настолько изощрёнными, что Кралевский понял: эта девушка превосходит всех, кто у него когда-либо был. За то время, что они провели вместе, Ди-Ди изучила его тело так, что могла играть на нём, как на музыкальном инструменте — и ненавязчиво обучив его игре на своём теле. И она не собиралась останавливаться на достигнутом. Серна Дебрянская-Дейкстра просто не могла не поставить себе цель — стать лучшей.
— Так почему же ты хочешь венчаться в том соборе? — спросил, наконец, Оскар, после того, как всё кончилось.
— Ты так внимателен, любимый, — Серна лежала у его ног, обвив его щиколотки волосами, и это было чертовски приятно. — Честно говоря, потому, что ни одну из наших женщин, которая венчалась в этом соборе, не бросил муж.
— Примета? — засмеялся Кралевский.
— Примета, — не приняла шутку Ди-Ди. — Я не суеверна, но я думаю, что сейчас примета сработает. У меня хорошая интуиция, любимый. Я не хочу, чтобы ты меня бросал надолго.
— Разве я могу тебя бросить? — разнежившийся Оскар зажмурился, наслаждаясь ощущениями.
— Можешь, — Серна двумя ловкими движениями головы освободила его ноги от своей гривы и села перед ним по-турецки. — Прости, любимый, но ты сам спросил. Ведь ты меня не любишь. Только не спорь, — она приложила палец к губам. — Да, конечно, ты предпочитаешь меня другим женщинам. И я уж постараюсь, чтобы так оно и было всегда. Я всегда буду лучшей. Но ты меня не любишь так, как я тебя. И поэтому ты можешь меня бросить. Во всяком случае, ты мне будешь изменять. Ты, может быть, даже уйдёшь от меня к другой женщине. Конечно, потом ты вернёшься, и я тебя прощу. Мне просто хотелось бы, чтобы это случалось не так часто. Мне ведь будет тяжело тебя прощать. Пожалуйста, не забывай об этом, любимый.
— Скорее уж, ты меня бросишь, — усмехнулся Кралевский.
— Нет, — всё так же серьёзно сказала Серна. — Такие, как я, любят один раз.
— Все женщины так думают, — опять не удержался Оскар.
— Я не думаю. Я знаю, — Ди-Ди поцеловала его ногу.
— Я когда-нибудь состарюсь. Надоем. Буду тебе не нужен, — Кралевский понимал, что он говорит банальности, но остановиться не мог.
— Ну и что? Бабушка Эльза была с Дедушкой Симоном всего один раз. Дедушка тогда был совсем неинтересным собеседником. И, наверное, плохим любовником, — улыбнулась Серна. — А она была ему верна всю жизнь.
— Ну, вряд ли это можно поставить в заслугу, — не удержался Оскар. От семейных мифов, которыми его временами пичкала Серна, его откровенно воротило.
— Но ведь это правда, — мягко возразила Ди-Ди.
На сей раз Оскар промолчал: как бы то ни было, оскорблять её чувства было бы глупо и жестоко.
— Ты можешь ещё раз меня так погладить? Ну, как ты умеешь? — он решил перевести разговор в более интересное русло.
Серна рассмеялась.
— Передохни хоть немножко… Кстати — ты ведь, наверное, думаешь, что я влюбилась в первого встречного? Может быть и так. Если бы мы не встретились, я была бы другой. И, возможно, лежала бы у других ног. Но ты всё-таки не первый встречный. Я знаю, что в тебе есть тайна. То, что ты прячешь. И я, наверное, люблю это больше всего — то, что ты прячешь. Чего я никогда не увижу… Ты рассказывал, как был монахом. Жил в маленьком монастыре. Не знал женщин. Молился. Я не могу себе этого представить — как ты там жил.
— Давай не будем об этом, — Оскару решительно не понравилось направление мыслей возлюбленной.
— Ты, наверное, не понял. Я-то знаю, каково это — жить в монастыре. Я жила такой жизнью… ну, почти такой. Но ты — нет. Ты другой человек. Ты змея наоборот.
Кралевский поднял бровь.
— Змея — это такое земное существо. Она сбрасывает кожу. А ты наоборот — как будто носишь чужую… Но я не хочу знать это наверняка. Здесь я предпочту, пожалуй, закрытые глаза… Я, наверное, замучила тебя своими глупостями. Вот дурочка, ведь правда?