Успех
Шрифт:
– Мы словно несемся в океанской пучине или в облаках... Мы вовсе не люди - мы духи бушующей стихии.
– Сказала женщина, откидываясь на подушки влажная, взлохмаченная, утомленная. Подняв ресницы, посмотрела на распростертое в смятых простынях мужское тело.
– Ты странный. Неуемный, словно с цепи сорвался, нежный и... и такой бесхитростный.
– Давно не был с женщиной. Заметно?
– Полагаю, очень давно.
– Она сосредоточенно провела пальцем линию на его теле, двигаясь от бугорка грудины вниз.
– Лет двести.
–
– Ливень кончился. Мы несемся сквозь ночь - призраки темной страсти, исчезающие с первыми лучами солнца.
– Не надо говорить.
– Он закрыл ладонью её губи и склонился низко, всматриваясь в бледное лицо мерцающими в дрожащем сумраке глазами. Ты торжественная, как на коронации. И красивая... Такие соски нужны самке, что бы вскармливать детенышей?
– Сейчас дело не в этом, правда?
– изогнувшись, она увернулась от изучающей её тело ладони.
– Совсем не в этом.
– Мужчина вдавил её в постель своим телом, вновь сливая свою плоть с плотью горячего, тихо постанывающего существа.
...Поезд мчался в душной, влажной, колдующей ночи, скрывающей тайны бытия и продолжения жизни. Сонмы тварей, кишащих среди камней, ароматных зарослей, в норах, венчиках цветов, под сенью звездного небосклона или в морских глубинах - сотнями хитроумных, озадачивающих биологов способов, совершали то, что давало бессмертие их роду. Когда взошло солнце, мир отдыхал в радужном убранстве, сверкая мириадами алмазных капель. На кончике каждого листа качалась искристая подвеска, искры осыпали паутину среди ветвей, цветы, траву, камни. Над полями витала свежесть величественной невинности, дарящая чувство умиления и возвышенного восторга...
Проснувшись среди измятых простыней, обитатель третьего купе обнаружил, что он один, а за окном утро. Гордо вздымалась высокая спина развернутого к окну кресла, но за ней никто не скрывался. Вокруг не было заметно никаких следов недавнего визита, ничто не напоминало о присутствии дамы. Сладко потянувшись, пассажир направился в ванную. Стоя под душем, он ловил ртом холодные струи и жмурился от удовольствия. Потом шагнул на лиловый коврик, приблизил к зеркалу лицо и, следя за артикуляцией, медленно выговорил: "Грандиозно! Потрясающе... Черт знает что... Боже ты мой... Любовь... Любовь!?" - Он беззаботно рассмеялся: - Всего лишь страсть.
Да, это была не любовь. Совсем, совсем не любовь. Нельзя любить женщину, имени которой не знаешь, с лицом, не запечатлевшемся в памяти. Она была великолепна, отдаваясь ему! Разве ещё что-то надо? Все остальное дело воображения. Воображение - лучшая страна для путешествий. В ней властвует свободное наслаждением, в ней приличия не заключают под стражу разгулявшуюся фантазию и не останавливают пылкие чувства суровые окрики : "Стой! Переход границы карается по законам холодного разума!"
В купе позвонили. Обернув простыней узкие смуглые бедра, пассажир приоткрыл дверь. Сидх не стал входить, лишь протянул конверт. Его отутюженный зеленый китель подчеркивал измятую несвежесть лица.
– Прошу прошения, сэр, что помешал вам. Здесь послание от дамы из второго вагона. Той самой...
– А-а-а...
– Мужчина усмехнулся - он и в самом деле не запомнил имени той, с которой провел эту ночь. А вернее - вовсе не знал его, как не знал о ней ничего, кроме того, о чем рассказала плоть. Твердые маленькие соски, запах полыни, притаившийся в складках кожи, в рыжеватых, взлохмаченных волосах, отчаянная решимость деяния, родственная безумию...
– Ах, да! Помню, помню.
– Шатен взял конверт с эмблемой экспресса.
– Она вышла на рассвете, сэр. Странно, сэр. В Бахраме обычно никто не выходит, тем более, когда билет до конца.
– Бывает.
– Пассажир ждал ухода нежеланного свидетеля, не торопясь извлекать из конверта послание.
– У тебя что-то еще?
– Да, сэр.
– Темные глаза Сидха округлились и жалобно заблестели.
– В поезде полиция, сэр.
– С какой стати?
– Ужасный, ужасный случай, сэр! Клянусь вам, никогда, никогда ничего подобного не случалось в нашем поезде!
– Да в чем же дело?
– мужчина сидел среди подушек, прикрывая чресла батистовой простыней, украшенной ручным кружевом, как приданое невесты и был похож на загулявшего принца, застигнутого в постели белошвейки.
– Господин из пятого вагона, такой приятный индус... Он только начал свадебное путешествие и... Убит. Страшно убит, сэр!
– Укус паука?
– Ему перегрызли горло.
– Уж это точно сделал не я.
– Отбросив простыню, "англичанин" натянул кимоно и с хрустом потянулся.
– Нет сомнений. Мне... мне доподлинно известно, что вы не покидали своего купе. Кроме того, полиция подозревает, что господина Маршана Суханди убила женщина.
– Его юная супруга?! Кажется, она выглядела довольно соблазнительно и совсем безопасно. Какой подарок для журналистов!
– Леди спит. Ее усыпили сильной дозой снотворного.
– Н-да... Забавный сюжет. Может, в программу путешествия входит такое приятное шоу? Сейчас ведь принято развлекать скучающих посетителей ресторанов инсценированным ограблением. Сегодня как раз первое апреля!
– Уже второе, сэр.
– Сидх зажмурился и замотал головой сдерживая слезы. Вот так нежданно завершилась его карьера. Кого теперь заманишь в поезд, населенный вампирами! Пассажир поднялся, зевнул, стянул на затылке взлохмаченные волосы.
– И когда все случилось?
– Около шести. Мы как раз подъезжали к Бахраму. Стюарт заметил открытую дверь и вошел... Мистер Суханди был ещё теплый. А крови, крови!..
– Неприятно, не скрою. Но все же - не конец света. Выше голову, приятель. Завтрак и чаевые не отменяются.
– Досадливо морщась от совершенно неинтересной ему информации, "англичанин" поспешил выпроводить стюарта.