Успокой моё сердце
Шрифт:
Ловко опускаясь перед ним на колени (тут уж от тихого всхлипа ему удержаться не удается), Эдвард наклоняется к лобику сына, нежно-нежно целуя его. И ещё раз. И ещё. Маленький ангел спит безмятежно, не подозревая, что происходит, и кто рядом. Его личико абсолютно спокойно и расслаблено. Каллен так восхищенно смотрит на него, будто видит впервые. Любуется.
– Тебе нужно поспать, - не желаю прерывать подобные моменты, но очень боюсь, что приступ перерастет в то, что не даст Эдварду сомкнуть глаз. Ему нужны силы – утром предстоит очередное объяснение-попытка
– Да, - согласие звучит без единой попытки оспорить. Только ко мне Каллен-старший не возвращается. Осторожно подвинув сына, бог знает как, умещается на крохотном оставшемся пятачке диванчика, надежно обнимая Джерома.
– Спокойной ночи, моя девочка, - шепчет, кое-как выбросив из голоса нежелательные, недопустимые для себя нотки.
Я не тороплюсь отвечать – знаю, что прежде я должна сделать.
Ещё с посадки догадалась спросить у вечно искрящего от белизны рубашки стюарда, где взять второе покрывало. И получила его – вот же, висит на подлокотнике.
Я подхожу к Каллену из-за спины, а потому, наверное, чуть неожиданно, и пугаю его. Эдвард дергается, когда я накрываю его и напоследок пробегаюсь пальцами по сведенной от сдержанности спине. Лишь на мгновенье приседаю рядом с диванчиком, наклонившись к его уху:
– Ты справишься. Даже не сомневайся.
– Думаешь?.. – вижу, как длинные пальцы рассеяно, будто бы от их прикосновений малыш растает, проводят со всей возможной любовью по его щечке.
– Я уверена, - улыбаюсь, поправляя края покрывала так, чтобы ему было тепло и не приходилось совершать лишних движений, дабы устроиться как следует.
Я улыбаюсь и убеждена почему-то, что он слышит эту улыбку. По крайней мере, хмыкает так, будто слышит.
– А ты?.. – баритон искажается хрипотцой и усталостью, когда я поднимаюсь, оставляя их вместе. Кивает на теплую материю, которой оба Каллена теперь обладают.
– О, у меня есть кое-что получше, - тихонько усмехаюсь я, выуживая с багажной полки знакомое черное пальто – достаточно длинное, чтобы и укутать, и согреть. Но главное его достоинство все же не в теплоте и размере, а в запахе. Такой он только у одного человека на свете.
– Спокойной ночи, Эдвард, - расслаблено шепчу я, уткнувшись носом в столь желанную материю.
Это и вправду был слишком длинный день…
*
Светло-голубое небо, безоблачное, растянувшееся вокруг настолько, насколько хватает глаз, просто потрясающе. Его цвет насыщенный, но в тоже время очень нежный, подходящий для тех воспоминаний, что остались у меня об этом маленьком уютном раю. Неужели мы правда сюда вернулись?..
Я делаю глубокий вдох, наслаждаясь свежим и теплым воздухом. Мне кажется, даже пахнет здесь по-особому – цветы, вода, горы… прохлада и жара сосуществуют рядом друг с другом в мире и гармонии. Им нечего делить.
– Смотри под ноги, - наставляет голос Эдварда из-за
Под ноги? А как же красота вокруг?..
Вдоль линии горизонта – в том самом месте, где небо сходится с землей, выстраивая ровным рядком маленькие домики, виднеющиеся за забором, отгораживающим от внешнего мира взлетную полосу, - тянется темно-синяя полоска. Она то пропадает, то появляется между различными постройками, поблескивая от щедрого солнца и маня к себе, как ничто другое.
Океан.
…В этот раз спасает от падения то, что за поручень я все же схватилась.
– Белла, - устало бормочет мужчина, поддержав меня, когда я пытаюсь вернуть прежнее положение тела в пространстве, - пожалуйста…
– Извини, - щеки становятся пунцовыми, а вокруг – и без того оазисе – становится ещё жарче. Напоминаю себе, что Каллен идет прямо за мной – следовательно, при моем падении упадет тоже.
А падать ему никак нельзя – сегодня Джерри спускается по трапу на руках папы. Интересно, он уже проснулся?..
Но обернуться не решаюсь. Сначала неплохо бы сойти-таки вниз.
Шаг-шаг-шаг… рубашка? Да. Сиренево-синяя, в пресловутый гавайский цветочек, рубашка и человек, идущий с ней в комплекте. Наш проводник – похож на того, что был и в тот раз, но, присмотревшись, вижу все-таки отличия. Новый.
Радушно, как настоящий гостеприимный хозяин, протянув мне руку, незнакомец помогает сойти вниз, на твердую землю и, дав тем самым возможность как следует себя разглядеть, широко-широко, во весь рот, улыбается.
– !Bienvenido, invitada cara*!
– глубоким и низким, как у истинного испанца, голосом говорит он мне.
Улыбаюсь в ответ, хотя ровным счетом ничего не понимаю. Испанский, да ещё с чилийским акцентом… к такому итальянская школа меня явно не готовила.
Благо Эдвард тоже оставляет позади лестницу, появляясь рядом со мной.
– Gracias, Paulo. ?Donde el coche?** – на удивление мне ровно тем же языком, даже ничуть не искаженным английским произношением, спрашивает Каллен.
Встречающий с готовностью кивает головой, указывая на припаркованную недалеко темно-зеленую машину. Не могу определить, к какой марке она относится. Да и нужно ли?..
– Откуда ты знаешь испанский? – пропуская гида вперед и становясь возле Эдварда, интересуюсь я.
– Я много чего знаю, - пожимает плечами мужчина.
– Французский, итальянский, испанский… не много ли?
– Самое то. Король, - его губы растягиваются в горькой, неприятной улыбке, которая, как и следовало ожидать, глаз ничуть не освещает.
В голове тут же материализуются мысли о рассказанной вчера истории. Я помню. Но это не имеет особого значения теперь.
– Ты больше не король и не барон, - отрицаю я, обняв его за талию и прижавшись щекой к плечу, глядя, как доверчиво, будто бы ничего между ними никогда и не случалось, Джерри посапывает у груди отца, - теперь ты папа и мой scorpione.