Успокой моё сердце
Шрифт:
Эдвард замолкает, и я тоже не вижу смысла ничего говорить. Разглядываю в стекле малахиты, пробираясь внутрь, стараюсь понять хоть что-то, что двигает мужчиной, хоть что-то о том, что его мучает. Желание раскопать его суть становится все больше с каждым днем. С каждой проходящей ночью…
– Ты не знаешь, о чем просишь, - качает головой мой похититель, - лучше задай какой-нибудь банальный вопрос. Например, спроси, хорошо ли я выспался и как у меня дела. А я отвечу, что все прекрасно.
–
– В том-то все и дело, - Каллен разворачивается в мою сторону.
– Правду невероятно сложно отличить ото лжи. В маскировке люди достигли совершенства.
В его словах огромный смысл.
Кажется, я понимаю, о чем речь.
– Я не лгу, Эдвард. Я правда хочу…
Грустно усмехаясь, мой похититель качает головой. Затем делает короткий вдох и поясняет:
– Это – самый изощренный план, Белла. Те, кто умнее обезьяны, сначала убеждают тебя в своей невинности и только потом воплощают в жизнь запланированное.
Теперь мой черед вздохнуть.
Возвращаюсь к пейзажам, пробуя усмирить разгорающееся внутри пламя. То самое чувство, когда ты пытаешься что-то показать человеку, а он находит тысячу и одну причину, чтобы закрыть глаза.
Эдвард один из немногих, с кем я говорю ТАК за долгое время. Правда, он так же один из немногих редких упрямцев до мозга костей, которые остались на этом свете.
– Знаешь, - задумчиво глядя на снежинки, крутящиеся попарно за окном, начинаю я, – моя мама говорила, что ложь – одна из самых страшных и неоправданных вещей на свете.
– Есть ещё что-то? – устало интересуется мужчина, прислоняясь лбом к холодному стеклу.
– Эгоизм и зависть.
– Эгоизм… - Каллен катает слово на языке, раздумывая над его смыслом.
– Это – три вещи, полностью уничтожающие человека.
Мои слова повисают в тишине. Эдвард снова молчит.
– Мы можем поговорить?
– немного нерешительно прошу я, повернув голову в сторону мужчины.
– Последнее время мы только этим и занимаемся, - бормочет он, прикрывая глаза.
Исчезающие краски малахитов помогают заметить синеватые круги на бледной коже. Он выглядит чертовски… усталым. Похоже, ночью поспать удалось только мне.
– Сделка? – аккуратно интересуюсь я, надеясь, что не перегибаю палку.
Глаза мужчины медленно открываются.
– Сделка? Это какая же?
– Два вопроса, - кажется, это максимальное количество на данный момент. Мне хватит. – Каждый.
Эдвард щурится. Едва заметная улыбка трогает его губы.
– Что?
– Кто ты по специальности? – спрашивает он.
Хмурюсь от невозможности ответа.
Белла Свон не сумела закончить даже школы. Что уж говорить о колледже?
–
– Нет, - улыбка моего похитителя становится чуть шире.
Выжидаю несколько секунд, за которые никто не произносит ни слова, и тогда решаюсь спросить первой:
– Ты согласен?
– Да, - веселый настрой пропадает сам собой. Серьезность и сосредоточенность снова занимают свои позиции на лице мужчины.
Ещё немного тишины. Раздумываю над вопросами, как Эдвард неожиданно меня перебивает.
– В прошлый раз ты спросила, любил ли я Ирину, и как она умерла. Значит, в этот раз ты спросишь, люблю ли я Джерома и сплю ли с другими женщинами после тебя. Так?
Малахиты выдают его с головой. В вопросе ни доли смеха. Он действительно так думает.
– Я знаю, что ты любишь Джерома, - тихонько отвечаю, припоминая минуты, когда видела Каллена рядом с сыном, - наверное, даже догадываюсь, как сильно…
Мужчина следит за мной как коршун, заприметивший добычу. Если оступлюсь хоть на одном слове – растерзает. Его голова немного запрокидывается, надменное выражение застывает на лице.
– Знаешь? – изображая удивление, протягивает он. – Не ты ли сказала, что он не заслужил такого отца?
Я прикусываю губу.
– Просто иногда ты…
– Довольно! – меня перебивают, не давая закончить. Эдвард поворачивается спиной к стеклу, опираясь об него. Его руки скрещены на груди. Если верить статьям психологов, это – защитная поза.
– Два вопроса, быстро! – требует он.
– Что с твоей ногой? – выпаливаю это на одном дыхании.
Каллен качает головой. Надменности становится больше.
– Безответный вопрос, Белла.
– Безответных вопросов не бывает, - упорствую я.
Смерив меня недоверчивым, недобрым взглядом, Эдвард все же соглашается.
– Допустим. Но мой вопрос тоже не будет легким.
– Я знаю, - удается сказать это без обреченности. Скорее всего, виной тому моя крайняя заинтересованность и нетерпение. Пока не слишком опасаюсь того, о чем может спросить мой похититель.
– Когда Джером родился… - голос Эдварда преображается. Он звучит словно заранее отработанный, неживой. Удушающе-спокойный и в то же время, как в фильмах ужасов, напряженный, накаленный до предела. Миг – и что-нибудь кровавое появится на экране, - …с крючка сорвалась большая рыба. Она исчезла на три месяца, а затем вернулась.
Держа ритм, не желая упускать создавшийся динамичный фон, мужчина продолжает, так и не дав мне полностью обдумать предыдущее предложение.
– Она искала меня. И нашла.