Ussr
Шрифт:
Что касается других планет, туда мы почти не добираемся. Никто ничего не знает. Впрочем, конечно, там были и пионеры дальних полётов, и машины-друзья, но речь не о том.
– Твое мнение?
– спросил Дро.
– Спроси у наших агентов, - ответил я.
– Мне кажется, надо туда съездить, - произнёс Гурген.
– Ты хочешь?
– Да. Хочу. Не знаю, почему.
– И я хочу, - заметил Цмыкало.
– Тогда поехали, - сказал я, - возможно, там я встречу что-то настоящее. Ну, то есть, не только я. И вы.
И мы поехали.
76.
Мы остановились на улице. И что тут можно было описать? Воздух густой, наполненный особенным светом - видимо, это - нечто золотистое, но сгущенное до такой степени, что вызывает чувство концентрации. Чем выше небо, тем плотнее этот свет - словно бы тут все наоборот, и атмосфера уплотняется по ходу движения вверх.
Что до поверхности, то, наверное, это был песок. Должно быть, наше пребываение здесь отдаленно напоминало марсианскую экспидицию. Но я не знаю, каково там, в тех краях за пределами Земли. Можно было только предположить. Улица была образована рядами невероятных строений - это была смесь камня, стекловидного вещества и формы, которая напоминала храм - не важно, чей. Любой храм имеет что-то общее - основание, купола. Но здесь всё это вилось, будто бы в течение строительства (или роста) строения закручивали в спираль.
– Мне здесь не очень нравится, - заметил Клинских с крыши нашей "ноль первой".
– Мне нравится, - ответил Дро.
Конечно, никто не решился заходить внутрь, хотя у каждого строения имелся четко выраженный вход, и там, внутри, виднелась еще более уплотненная тьма кирпичного цвета, и наверняка, внутри должен был кто-то находиться.
Я, впрочем, провёл перекличку - так как воздух странно пьянил. Нужно было держать себя в руках.
– Александр Савельев здесь?
– Здесь, - ответил Сачик.
– Днепров?
– Здесь.
– Гурген.
– Не видишь что ли, шеф?
– Цмыкало?
– А сколько нам денег дадут?
– осведомился тот.
– Для начала заплатишь за то, что жив, - сказал Дро.
– А как?
– Ты подписал бумагу. Ты вступил.
– Вступил много куда можно, - сказал Клинских.
– И я здесь, - сказал Ованес.
Понятно, что мы поехали дальше. Улица шла, шла, улица в нигде. Но, на самом деле, все прочие пространства были большими "нигде", и если бы ставился вопрос, где центр, а где периферия, то это точно был бы центр. Но, наверняка, есть и большие города, и не столь пустынные и молчаливые. И, возможно, всё это была фактом фарта. Случись, здесь бы ходили по улицам местные центровые формы жизни, мы бы отсюда и не выбрались бы никогда.
Но, если о настоящих центрах, то нельзя же центром называть, например, Северный Полюс? Хотя он центрее, ясное дело, Токио или Пекина. Но - только лишь геофизически. Так вот, конечно, я слышал о производных Хаоса и о мирах центральных, где всё иначе, и где едва ли и смерти нет. Но, чтобы проверить этот факт (или предположение), нужно было ползти по корням этих строений, то есть - форпостов силы, храмов, грибов или растений, а это требовало умения трансформировать своё физическое тело в другие формы.
Я не умел. Дро не умел. Про Клинских не знаю. Может, и умел. Тут получалось, что хотя мы и
Я, впрочем, предполагал, что меня-то оно как раз может и не вытащить. Мы окажется, так просто, так неожиданно, в роли очередной пропавшей группы. Нам ничего не останется, как искать тут пропитания, чтобы пытаться дожить свои дни под красноватым небом.
Потом, как и в случае с Надей, кто-нибудь встретит наши призраки.
Сачик словно прочитал мои мысли:
– Ты не сомневаешься, шеф?
– Я?
– я почесал голову.
– А вы наши? Или оттуда?
– Мы наши, - сказал Дро.
– Будущее? Как там, есть коммунизм?
– Сколько хочешь.
– Ништяк. А то всё строят. Строят. Значит, построят?
– Не совсем. Но тогда уже будет не важно.
И мы двинулись дальше, и ничего не происходило. Я, конечно, понимал, что мне надо зайти. И здесь имела место борьба не уровне подогрева вещества мозга - точно так же друг о друга трутся молекулы, когда пищу кладут в микроволновую печь. Но ничего страшного не происходит. Ну и потом, конечно, там, иначе, может быть - звериная, суть, проснувшись, предложила бы мне одичать и бежать, нестись, радуясь и рыча. Но о чем тут речь? Если бы так было сразу же. То есть, если бы я прежде был им, другим, чем собой, а не наоборот.
Я крайне дисциплинирован. Именно поэтому мы ехали дальше. Мы должны были ехать, пока не кончится бензин.
77. Письмо от Александра
Суббота. Так и зовет в путь какая-нибудь дурь электрическая, да не простая. Кажется, откроются врата с бинарной кашей. Работай, человек. Нет, никуда нельзя успеть. Правильно сказал Умберто Эко - умный не тот, кто напихал всего в себя, но тот, кто знает, где это взять вовремя и употребить. Я - о знаниях.
Картофель напоминает круглых пришельцев, но, так как он вынут из земли, значит - это обратное понимание. Пересчет кошек по столам. Один стол - одна кошка. Но я не считал, сколько у меня кошек. Десять есть? Нет, штук, наверное, с восемь. Но все равно не пересчитать.
Впрочем, переходим к моему последнему трипу. Короткому, но вдохновенному. Но дело в том, что, смотря хоккейный матч, я друг подумал, что сборная Казахстана должна однажды стать чемпионом мира. Ну, хотя бы, олимпиаду. Ну, еще что-нибудь. Это была мысль плоская, сплюснутая, залежалая.
Ты знаешь, есть умельцы - некоторые люди научились отправляться в прошлое самостоятельно, без приглашения, без приготовления. Но только они оттуда не возвращаются. Там типа хорошо, но только потому, что этому способствует обстановка. В этом есть и некий энергетический аспект.
Вот ты живешь, тебя что-то разъедает. Ты думаешь, что прав. А человек напротив считает, что ты не прав. Например, ты - любитель гнуть какую-нибудь линию. Пусть - металл. Рок. Что же в итоге?
Борьбе, нож, тротиловая шашка. Хотя все это ментально. Сейчас люди воюют сами внутри себя. Внешний аспект эпизодичен.