Ussr
Шрифт:
Кто стрелял?
У Мизии был помощник? Он сам? Змея!
Ованес развернулся и выдал длинный зеленый пучок в воздух. Здесь он напоминал Дро в момент подключения к Википедио - словно бы шла искра от второго анода лампового цветного телевизора.
– Сюка, - сказал Ованес.
Было не понятно, попал он или нет. Дро исчез. Я понял, что он шёл в обход, забираясьв еще более глубокий временной капкан.
– Мизия!
– крикнул я.
Тишина.
– Мизия!
– Положи оружие на землю и заходи, - скомандовал он из полумрака цеха.
– Зачем?
– спросил я.
– Тебе
– Хорошо. Покажи её.
Я чувствовал, что в этом его прокол. Он не мог её показать. В чем тут была причина? Забрала ли её тьма назад, или же прежде он её убил - хотя и это было иллюзией, ведь убив то, что мертво, ты ничего не докажешь миру. Это даже не констатация факта.
Змея вдруг вынурнула в середине цеха, зависнув над длинным рядом станков. Тут надо отметить, что свет тут горел, и был он желтее обычного. Словно кто-то вздумал растянуть спектр непонятно в какую сторону.
– Ваше звание!
– крикнул я.
– Капитан!
– крякнула змея.
– Каких войск? Железных?
– послышался голос Клинских.
Змея дернулась, но стрелять было некуда. Где был Клинских? Тут я понял, что водки мы так и не выпили. Вдруг это - знак дурной. И какая-та фигова электронная личинка, впрочем, может даже и со званием, спокойно может окончить праздник жизни.
А потом - её встретит семья каких-нибудь электронных отщепенцев. Там она, змея, будет командиром. А пока - мы стояли друг напротив друга, и надо было что-то делать. Она маленькая, змея. У неё может не хватить мощности держать удар. Всё зависило от того, кто начнёт.
– Не надо острить, - сказала она, - вы же знаете, как это.
– Я ничего не знаю, - ответил я, - может быть, вам стоит сдаться?
Откуда-то выстрелили. Наверное, Ованес дал пучок лучей через ворота, змею отбросило, и она исчезла из поля зрения. Я двинулся вперёд, пробираясь вдоль станков. Я чувствовал Мизию, но - не Надю. Не знаю, о чем он думал? Что я поведусь? Впрочем, он - парень оторванный. Возможно, ему вообще всё до лампочки. Есть возможность пострелять, и то - хорошо.
Некоторое время ничего не происходило. Я миновал одно из помещений, вошел в другое. Полумрак здесь был еще гуще - лишь несколько лампочек разбавляло это царство короткого безвременья. Нужно было двигаться, полагаясь на нюх, но он подводил. Мизия, где же ты? Стрелять друг по другу в открытую не имеет смысла. Нас больше. Электронный щит просто так не пробить. Но надо идти. Дро заходит с другой стороны. Сейчас он в каком-нибудь времени минус пять, минус десять. Ованес.... Да, но кому сейчас до него есть дело?
Я постоял, вошел в подсобку, и тут меня обросило. Словно сорвалось со своих крепежей невидимое бревно-ловушка. Это был кинетический удар, и на какое-то мнгновение я совершенно потерял ориентиры. Чем это было? Змея? Сам Мизия? В голове вертелись и расцветали образы - голова действовала сама по себе. Она показывала нарезку из фильмов. Лиля. Надя. Никакой связи. Я приземлился и обнаружил подле себя чьи-то кроссовки.
– Отлично, - сказал Мизия сверху.
– Что ж хорошего?
– спросил я.
– Мне - хорошо, тебе - нет, - заметил он.
У него здесь был отличный шанс, чтобы применить бронепрожигающий заряд или спецнож. Близкий контакт
Откуда-то со стороны вылетел, прямо по воздуху, Клинских. Адский свет его глаз расплавил близлежащий станок, но выстрел со стороны превратил нашего кота во вращающуюся вертушку. Он мяукнул - отчаянно, безнадежно.
Я ощутил острую боль. Потом - грохот, переходящий в смесь из огня и движения, бросили меня куда-то в сторону, и я понял, что лежу на спине, и рядом - мохнатое тело Клинских, от которого пахнет горелой шерстью.
– Лежишь?
– услышал я.
Но нет. Это говорил Дро. Я поднялся с трудом. Змея, выпотрошенная, словно бы тут применяли обыкновенный нож, валялась - поверженная и скупая. И рядом - Мизия, склоненный на одно колено, и над ним - Дро.
– Ну что ты?
– обратился ко мне Мизия.
Я не сторонник долгих финалов. Какие речи? Нет, промедления часто бывают опасны. Я его застрелил. Бронезаряд пробил энергополе, вошел в голову и, выскочив с другой стороны.
Мизия!
Я толкнул его ногой, и он повалился на бок. Вот он ты, герой презренный.
Клинских пришлось нести на руках. Он не был особенно ранен, но пара ожогов и оплавленная шерсть доставляла ему неудобство, к тому же, он был контужен волной. Что до меня....
Что до Нади.... Мы её вскоре нашли. Не знаю, почему Мизия убил её раньше времени. Может быть, она сделала попытку освободиться. Быть может, что-то другое. Но это вряд ли меняло положение дел. Смерть в таком вопросе - больше, чем просто освобождение и покой. Но будет ли ей лучше, когда она вернется в темные глубины?
– Ты меня гладишь, - сказал Клинских.
– Ты же кот. Котов принято гладить. Мурчишь?
– Мурчу. Тебе больно, Влас?
– Не знаю.
В машине мы наложили на плечо лечебный грибок, который тотчас окутал рану. Я хотел думать и ощущать, стараясь быть обычным человеком, но ничего не получалось. Мне даже казалось, что я виноват в том, что дал ей мало шансов. И это, конечно, ослабевало ощущение нашего триумфа. Мизия!
Тело нам не требовалось. Надю мы положили посреди цеха на брезент. Безвременье должно было вскоре закончится, и оно бы поглотило её. Хотя, если твоя душа где-то далеко, если ты - лишь крот, пытающийся прогрызть бесконечные слои черного угля, может быть, лучше остановиться? Уснуть. Не видеть.
Ованес завел машину, мы выехали на улицу, и тут уже было полным полно машин.
– Водочки?
– спросил он.
– Я куплю, - сказал Дро, - надо подлечиться. Только потом возвращаться.
84. Письмо от Александра
Знаешь, мой друг, как много концов света? Ты скажешь, да, немало. И я тебе так скажу. Это значит, что слово "свет" может быть употреблено в виде цветов. Но - не надо играть в книжного экзистенциально червя. Типа - мир внутри человека. Ад внутри нас. Рай внутри нас. Чуть ли не корни и стебельки солипсизма. Нет. Свет - это кастрюля. Если у тебя нет космического корабля, то ты - картофель.