Уст твоих бурный ветер
Шрифт:
– Не твое дело, боярин, мешаться в дела Храма!
– прошипел монах, явно огорошенный неожиданным отпором.
– Я верну ее назад, а ты получишь свою награду. Отдай девку!
– А если не отдам?
– Меший снова ухмыльнулся в лицо монаху.
– Кто ты такой, чтобы мне, боярину, указывать? Аль тебя новым князем вече выкликнуло?
– Ты знаешь закон Храма, боярин!
– монах уже оправился от потрясения.
– Ворожею не оставляй в живых! Того же, кто покрывает ее, Отец-Солнце будет вечно сжигать своим пламенем! А уж я позабочусь, чтобы ты попал к нему до срока, ведьмачий подпевала!
Боярин побагровел и молча потянул из ножен саблю. Монах отпрянул назад, а солдаты у него за спиной взяли алебарды наизготовку. Гридни напружинились.
– Элиза, сейчас беги по лестнице наверх!
– раздался шепот. Девушка дернулась и обнаружила рядом с собой Семена.
– Там есть окно, оно на задний двор выходит. Сигай в него и прячься в кустах. Мы разделаем поповичей и найдем тебя, поняла?
– Дурак ты, Семка!
– злым шепотом ответила Элиза.
– Куда я от них сбегу? Вся округа меня ловит!
– Вперед!
– дурным голосом завопил монах и тут же, захлебнувшись воплем, рыбкой нырнул вперед, пробороздив пузом пол. Качнувшаяся вперед шеренга храмовников раздалась в стороны, оборачиваясь к неожиданному врагу.
– Тилос!
– охнула Элиза, оседая на лавку.
– Тилос…
– Что здесь такое?
– с металлом в голосе спросил пришелец.
– Что за драка между своими, когда враг на пороге?
– Кто ты такой?
– сурово спросил один из храмовников.
– Кто такой и почему мешаешь правосудию?
– Какому еще правосудию?
– удивился Тилос.
– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь за бардак?
– Мы пришли за той ведьмой, - храмовник подбородком показал в сторону Элизы.
– Предатель-боярин ее не отдает. Ты с нами или с ним?
– Ведьмой?
– еще сильнее удивился Тилос.
– Она - ведьма? Ребята, вы, кажется, обознались. Девочка - моя племянница, а я ейный дядька и опекун. Я оставлял ее ненадолго в монастыре, а сейчас вот вернулся. А за ведьмами вам в другое место надо, не сюда.
– У меня приказ!
– угрюмо огрызнулся храмовник.
– Вот доставлю ее в монастырь - тогда и разбирайтесь, кто ведьма, а кто - племянница. А сейчас отойди в сторону, парень, а то порешу!
Тилос шагнул вперед и рывком поднял на ноги потерявшего дыхание брата Комексия.
– Ты здесь главный, верно?
– холодно спросил пришелец.
– Читать, надеюсь, умеешь? Так читай.
Он вытащил из-за пазухи пергамент и сунул его под нос монаху. Тот, метнув на Тилоса злобный взгляд, вперился в резы. По мере чтения глаза его округлялись. Дочитав, он ухватился за бок и сделал слабую попытку опуститься на ближайшую скамью, однако Тилос не позволил.
– Ну?
– спросил Тилос.
– Еще вопросы есть?
Монах помотал головой, и Тилос аккуратно отставил его в сторону. Затем он прошел вперед, миновав людей Мешего, и остановился перед Элизой, критически оглядев ее с ног до головы.
– А изгваздалась-то как!
– укоризненно погрозил он пальцем.
Элиза повисла у него на шее и зарыдала в голос.
Чуть позже, когда боярин закончил лично воспитывать хозяина постоялого двора, а выплакавшаяся Элиза уснула в своей комнате, Тилос и Меший уселись в том же темном углу общей залы.
– И не боишься, боярин, идти против Храма?
– в упор спросил Тилос, пронизывая Мешего взглядом мало что не насквозь.
– Живьем ведь проглотят и не поморщатся.
– А что мне Храм?
– усмехнулся боярин.
– Я князю присягал, не храмовникам, и в Пророка не верую. Дознатчиков ихних я еще у себя терплю, бо большую силу Храм забрал, но указывать, как жить, никто мне не может, кроме князя. Слушай, друг милый, давай-ка начистоту. Что человечек ты не из последних - и сам вижу. Но только догадки гадать не собираюсь. Кто ты есть и что тебе нужно?
Тилос усмехнулся.
– Что, если я враг рода человеческого и истребить его хочу?
– угол его рта искривился в глумливой ухмылке.
– Что, если я войну раздуваю, невинных людей на бойню гоню?
– То есть как?
– удивился боярин.
– Что значит - ты гонишь? Я с южанами еще со времен Грета воюю. Сопливым мальчишкой их деревни жег. Они ж не люди - нежить пустынная, крови нашей взалкавшая…
– Глупости говоришь, боярин!
– оборвал его Тилос.
– Если бы всерьез ты такое толковал, на сем наш разговор бы и закончился. Однако, вижу, гаерствуешь. Нет у меня сейчас настроения шуточки шутить. Так что ты сделаешь, если узнаешь, что я войну начал, южан с места сорвал и на вас натравил?
– А ты меня не учи, как разговоры разговаривать!
– рявкнул боярин, правда, почти шепотом.
– Не дорос еще - со старшими так баить! Я тебе всерьез говорю, что южане и без тебя на нас рот разевали. Да что южане - мы-то друг с другом сколько воевали, пока Приморскую Империю не создали! Дед рассказывал, а ему его дед передал, какие побоища случались… Так что много ты на себя, парень, берешь. Да и говоришь все больше намеками, начистоту не хочешь…
– Хочешь начистоту, боярин?
– прищурился Тилос.
– Хорошо. Изволь. Я не человек, и если кто у нас здесь не дорос, так это ты. Мне за триста пятьдесят перевалило, и помирать я пока не собираюсь. И южан на вас действительно я погнал. Что теперь скажешь?
– Что врешь ты хреново… - неуверенно сообщил боярин.
– Какой же ты нелюдь?
– Обычный. Киборг-скаут первого класса, проект "Чингисхан", восемь тысяч шестьсот семнадцатый год нового стиля. Триста двадцать с хвостиком лет Наблюдатель в вашем мире. Устраивает ответ? Или попроще объяснить?
– Давай попроще, - кивнул Меший, во все глаза разглядывая собеседника.
– Если проще, то есть в мире много сущностей, людям не известных. Я - одна из них. И у меня собственные интересы, не связанные ни с Севером, ни с Югом, равно как и с прочими сторонами света. Нынешняя война - моих рук дело. Я науськивал Храм на святую войну с язычниками, и я убеждал южан в слабости Четырех Княжеств. Ну?