Уступи соблазну
Шрифт:
— Я тебя искала. Мне нужно поговорить с тобой.
Обходя спереди свою лошадь, она стягивала перчатки с напряженным, серьезным выражением на лице.
— О чем?
— О вчерашнем.
Она бросила Джарвису взгляд — истинная валькирия, со щитом и при полном вооружении — и, обратив его вниз, сняла перчатку.
У Джарвиса по спине побежал холодок.
— А что со вчерашним?
— Ну… — Мэдлин откинула назад прядь волос, которую ветер сдул ей на лицо. — Я пришла признать твою победу и сказать тебе, что хотя мне понравилось то, чем мы занимались, я уверена, что
Джарвис открыл рот, чтобы возразить…
— Нет, — остановила его Мэдлин, подняв руку, — выслушай меня. — Она сделала паузу, словно вспоминая приготовленную речь, и продолжила: — Я понимаю, что ты… что твоя идея соблазнить меня проистекает от скуки — мы вначале уже это обсуждали. Ты, несомненно, видел во мне кандидата для, как ты говоришь, «завоевания». Однако теперь ты добился успеха. Не важно, насколько захватывающим и поучительным был результат, но учитывая, что мы довольно заметные в окрестностях люди, и имея в виду интересы моих братьев и твоих сестер, не говоря уж о Сибил и Мюриэль, — учитывая это, нам, безусловно, следует все прекратить. — Сделав глубокий вдох, Мэд-лин встретилась с ним взглядом. — Ни тебе, ни мне не нужен скандал, который будет неизбежен, если отношения между нами станут всеобщим достоянием.
Джарвис, не находя слов, уставился на нее, пораженный не только ее словами, но и собственной реакцией на них, той бурей чувств, которую вызвало ее решение. Неожиданные эмоции вонзились в него когтями, раздирали его, угрожали переполнить его мозг и вырваться из горла.
— Я принимаю это как знак согласия, — не дождавшись от него ни слова, хмуро подытожила Мэдлин.
Нет!
— Мы не можем здесь разговаривать, — сердито объявил Джарвис и, взяв Мэдлин за руку, перехватил поводья ее лошади. — Пойдем в лодочный сарай.
Раздраженно фыркнув, Мэдлин подчинилась — правда, неохотно. Джарвис вывел ее из равновесия. Она думала, что после вчерашнего увидит его ликующим, по крайней мере явно самодовольным, а вместо этого… Он выглядел мрачным, несчастным, неудовлетворенным.
Мэдлин позволила Джарвису отвести ее к лодочному сараю, привязать Артура рядом с его большим серым, а затем проводить ее внутрь.
— Итак…
Мэдлин повернулась лицом к Джарвису, когда он закрыл дверь.
— Не здесь. — Он жестом указал в сторону лестницы. — Наверху.
— Нет причин, почему нельзя поговорить здесь, — нахмурилась Мэдлин.
— Не будь глупой. Я почти не вижу твоего лица.
Мэдлин тоже не могла отчетливо видеть его лицо, но…
— Это не займет много времени.
Моргнув, она вздернула подбородок и непроизвольно напряглась.
— Я не буду ничего обсуждать, не видя твоего лица, — буркнул Джарвис и, быстро отвернувшись, пошел наверх, перешагивая через ступеньку.
Она не собиралась идти дальше опор на верхней площадке лестницы. К счастью, Джарвис остановился как раз возле стойки у конца лестницы и, опершись о перила и скрестив ноги в лодыжках, прищурившись, посмотрел на нее.
— Позволь мне узнать, правильно ли я тебя понял. — Джарвис пронзил ее острым,
— Именно так.
Мэдлин нашла в себе силы произнести необходимую ложь.
— Тебе не понравилось? То, чем мы занимались на тахте?
Его взгляд стал еще пронзительнее. Мэдлин внимательно всматривалась в Джарвиса; по его лицу мало что можно было определить, но его глаза казались необычно встревоженными.
— Если бы я сказала, что мне не понравилось, я бы солгала, и ты прекрасно это понимаешь. Однако… — Потупившись, она засунула перчатки за пояс своей юбки для верховой езды. — Понравилось ли мне то, что было, или нет, это не имеет никакого отношения к моему решению.
Причиной ее решения было то, что она наконец поняла: влюбиться в Джарвиса Трегарта, когда она точно знала, что он в нее не влюблен, было величайшей глупостью.
— Я хотела сказать тебе — и убедить тебя, — она взглянула на него, но Джарвис смотрел вниз, пристально разглядывая что-то на мысках своих сапог; однако его губы были упрямо сжаты и сам он выглядел абсолютно неприступным, — что вчерашний случай был единичным, и он никогда не должен повториться.
— Нет.
Джарвис опустил руки и поднял голову.
— Что ты хочешь сказать этим «нет»?
Мэдлин заглянула в упрямые янтарно-карие глаза. Джарвис вздохнул и не раздумывая произнес:
— Я хотел сказать: нет, ты убегаешь совсем не поэтому.
— Я вовсе не убегаю.
Мэдлин сжала губы, а ее глаза превратились в узкие щелочки.
— Нет, убегаешь. Ты нашла вчерашнее возбуждающим, восхитительным, захватывающим — и испугалась.
— Испугалась? — Широко раскрыв глаза от изумления, она всплеснула руками. — Чего?
— Себя. Своей собственной страстной натуры. Своих собственных желаний.
Джарвис твердо выдерживал ее взгляд и говорил четко, спокойно — с едва заметной долей снисходительности. Увидев, как застыла ее спина, и почувствовав, как вспыхнул ее норов, он повернулся лицом к Мэдлин — и совершенно сознательно подлил масла в огонь.
— Ты боишься того, что можешь узнать, если продолжишь встречаться со мной. Ты боишься женщины, в которую превращаешься у меня в объятиях… той естественной женщины, какой ты рождена.
Мэдлин побледнела, пораженная словами, слетевшими с его губ в высшей степени естественно, как нечто само собой разумеющееся. Хотя Джарвис ей приписывал панику и страх, опасения, о которых он говорил, были его собственными.
Джарвис протянул руку и убрал назад волосы, падавшие ей на лицо.
Мэдлин напряглась, но позволила ему приблизиться. Ее взгляд начал постепенно наполняться негодованием, и если бы Джарвис держал себя в руках и, как обычно, владел собой, он обратил бы ее характер в свою пользу, использовал бы его, пока Мэдлин не сделает то, что ему было нужно. Но из-за голоса, который звучал внутри его и подталкивал все ближе к Мэдлин, Джарвис уже не мог ясно мыслить, а мог только отозваться на настороженность в ее глазах.