Утешение историей
Шрифт:
КОГО СЛУШАТЬСЯ? Какое из двух правительств — киевское или харьковское — окажется сюзереном вольной Одессы, на тот момент было еще неясно. Первой наложить на нее державную длань попыталась Центральная Рада. 22 января 1918 года она заявила права на девять губерний бывшей Российской империи — в том числе и Херсонскую, в которую пышная Одесса на момент отречения Николая II от престола входила на правах скромного «уездного города», что явно не соответствовало ее финансовой мощи. Уездный город… Это даже как-то не вяжется с роскошными бульварами и прекрасными зданиями Одессы, выстроенными в итальянском стиле. А ведь так было! В той же Херсонской губернии восемнадцатитысячное Гуляй-Поле, с прямыми улицами, двухэтажными кирпичными домами и годовым торговым оборотом в три миллиона золотых рублей тоже почему-то считалось по документам… простым селом. Хотя давно
Артем. Символ Донбасса.
Как бы то ни было, ровно через четыре дня в вольном городе Одессе вспыхнуло восстание против Центральной Рады. Как и в Петербурге, большевики захватили почту, телеграф и телефон. Потом, как бы между прочим, еще и вокзал. А на закуску — прихватили штаб Одесского военного округа, перешедший на сторону Рады от павшего в Петрограде Временного правительства. Одна часть гарнизона встала на сторону Киева, другая — решила, что главный тот Секретариат, который в Харькове. Юнкера военных училищ поддержали Центральную Раду. Черноморский флот, наоборот, — Украинскую советскую республику. Но перелом в битве за город принесли именно моряки в клешах, изрядно покрасневшие на тот исторический момент. Старые потрепанные броненосцы ЧФ «Ростислав» и «Синоп» с примкнувшей к ним яхтой «Алмаз» (эта посудина благополучно пережила в свое время даже Цусиму!) ударили главным калибром по позициям киевских гайдамаков и юнкеров в районе станции Одесса-Товарная и закрепили «жемчужину» за большевиками. Вместо «вольного города» была объявлена Одесская Советская Республика — сокращенно ОСР. Главой ее вооруженных сил стал эсер подполковник Муравьев — тот самый, который через несколько дней возглавит наступление на Круты.
ДОНЕЦКИЙ ОТВЕТ. А в это время на Донбассе происходили не мене эпохальные события. Везде, как грибы, стали возникать новые государства и возрождаться старые. Край угля и стали не мог остаться в стороне от такого процесса. Донецкий феномен возник во второй половине XIX столетия, когда британский предприниматель Джон Хьюз (по-русски его чаще всего называют Юзом) приобрел у князя Кочубея в тогдашней Екатеринославской губернии на берегу Кальмиуса добрячий шмат земли и начал строительство металлургического завода. Пришлый бритт одним из первых сообразил, что именно в этой пустынной тогда земле по счастливому стечению обстоятельств находятся руда, коксовый уголь и асбест — три основных ингредиента для выплавки металла. А по соседству еще и Мариупольский порт, через который удобно вывозить сталь и чугун на экспорт. На Донбассе начался промышленный бум. Чтобы наняться на шахты, тысячи бывших крестьян хлынули на земли Дикого Поля, где совсем недавно бродили только редкие кочевники и табуны диких коней. Зарплата была необыкновенно высокой. У шахтеров всегда водились деньги. Опасная работа под землей и стабильная зарплата создали тут особый тип человека — по сути, новый русскоязычный субэтнос.
Похороны погибших в Одессе. Между ОСР и Центральной Радой тут шли жестокие бои.
КУЛУАРНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ. Когда летом 1917 года Временное правительство в Петрограде стало договариваться с Центральной Радой о границах будущей автономной Украины (на тот момент Грушевский и его соратники претендовали только на автономию в составе России), встал вопрос о Донбассе. Рада, естественно, желала заполучить и его, отлично осознавая экономическую мощь этого края. Но один из местных олигархов, Николай фон Дитмар, в ответ заявил: «Весь этот район как в промышленном отношении, так и в географическом и бытовом представляется совершенно отличным от киевского. Весь этот район имеет свое совершенно самостоятельное первостепенное значение»…
К словам Дитмара — влиятельного бизнесмена и одного из вождей Совета съездов горнопромышленников Юга России (в революционные времена даже буржуазия создала свои советы!) было сложно не прислушаться. В результате переговоров с Центральной Радой правительство Керенского оставило ей под контроль только пять губерний — Волынскую, Киевскую, Подольскую, Черниговскую и Полтавскую.
Только когда Временное правительство в Петрограде было свергнуто Лениным и Троцким, аппетиты Рады возросли, и она снова стала претендовать на Донбасс. Но к тому времени там уже усилилось влияние местных большевиков. Во главе их стоял харизматичный лидер Федор Сергеев по партийной кличке Артем — профессиональный революционер и близкий друг еще мало известного на тот момент Сталина.
В ответ на притязания Грушевского в Харькове собрался Съезд советов Донецко-Криворожской области. Он был уже четвертым по счету и отнюдь не собирался уступать Киеву. Решительно настроенные донетчане (среди них были представители различных революционных партий, но большинство составляли большевики и эсеры) 12 февраля 1918 года в гостинице «Метрополь», что в переводе означает «столица», провозгласили создание Донецко-Криворожской республики.
КРЫМСКОЕ КРАЕВОЕ. К тому времени Центральная Рада находилась накануне падения. Не обладая достаточной военной силой и поддержкой масс, ее вожди призвали на Украину германские войска. Отстаивая свой выбор, новой Донецкой республике пришлось воевать уже с ними.
Пока развивались эти события на материке, в Крыму возникла Советская Социалистическая Республика Тавриды, провозглашенная 19 марта 1918 года. Как и Донецкую, ее победили наступавшие немцы. И тут же признали Крымское Краевое правительство Матвея Сулькевича — бывшего царского генерала татарского происхождения. В конце апреля в Киеве произошел военный переворот — Центральную Раду сменил гетман Скоропадский. Недолго думая, он заявил права на Крым, обратившись к Сулькевичу с письмом по-украински. «Я ответил, — вспоминал глава независимого Крыма, — что я не «староста», а глава правительства самостоятельного края, и что я прошу установить сношения между нами на общественном языке — на русском. Этот мой поступок объявили в Киеве «разрывом дипломатических отношений». Мы, то есть крымское правительство, послали своего уполномоченного в Киев для установления экономического соглашения, но оно там натолкнулось на абсолютно закрытые двери».
Глава Крымского краевого правительства генерал Сулькевич разошелся со Скоропадским в вопросе языковой политики.
Такая обстановка сложилась на Украине в разгар лета 1918 года, когда под германским протекторатом война всех со всеми временно прекратилась. Но происходившее тогда стоит вспомнить и в наши напряженные дни, чтобы осознать, из чего на самом деле складывалась наша страна, и о каких «швах» постоянно забывали в Киеве.
19 апреля 2014 г.
«Нехай гiрше, аби iнше»
Революции никогда не способствуют процветанию общества. Они надолго создают зоны нестабильности. Умные страны стараются идти другим — эволюционным путем.
В последние дни мне все чаще вспоминается эта украинская поговорка. Разве она не характеризует самым точным образом нынешнюю ситуацию? Хотелось «перемен»? И как вам они? Крым ушел. Юго-Восток требует то ли федерации, то ли отделения. В Славянске — «антитеррористическая» операция. Гривня падает. Квартплата дорожает. Те административные здания еще не освобождены, эти — уже захвачены. Одни люди гибнут. Другие — перепуганы до смерти. В каких границах будет существовать Украина, не скажет ни один «эксперт». Зато… подписана политическая часть ассоциации с Европейским союзом! Какое фантастическое счастье, правда? Не знаю, как вас, а меня оно не греет. Я предпочел бы Украину без всяких ассоциаций, зато без гражданской войны — с тихими водами и ясными зорями.
Зачем Европа? Хорошо жить можно и в Украине. Главное, чтобы соседи попались хорошие.
Может, у кого-то другое мнение. Но я никогда в жизни не получал денег ни от одного иностранного фонда «на развитие демократии», не собираюсь становиться за ними в очередь и испытываю вполне законное желание, чтобы правительство в Киеве (какое бы оно ни было) принимало решения не после консультаций с главами иностранных спецслужб, а на основе наших собственных национальных интересов. Пока украинцы не договорятся с украинцами (причем без крови и террора по отношению друг к другу), никакие ассоциации или Таможенные союзы не принесут нам счастья. В этом меня убеждает печальный исторический опыт моей родины.