Утешение историей
Шрифт:
Силуэт солдата империи.
На долгие годы империя на Дунае стала символом стабильности и процветания. И все-таки остается загадкой, кто окончательно уговорил Франца-Иосифа, стремившегося к вполне средневековому единоличному правлению, пойти на уступки Венгрии и прогрессу. Считается, что главную роль в обуздании политических амбиций императора сыграла его супруга — очаровательная Елизавета Баварская. Не имея заскорузлых австрийских управленческих стереотипов
Ведь женщины, как известно, любят пребывать в центре внимания на публике. Мечта Елизаветы исполнилась с успехом в Будапеште 8 мая 1867 года — и она, и ее смягчившийся супруг были коронованы короной св. Стефана. Иногда — правильно жениться все-таки важнее, чем выиграть войну.
Австро-Венгрия могла бы существовать до нынешнего дня, если бы партия мира в ней окончательно прищемила партию войны. В начале XX века наследник Франца-Иосифа эрцгерцог Франц-Фердинанд, женатый на графине-чешке, даже всерьез подумывал о преобразовании империи в триединую — с выделением автономного Чешского королевства. И так, наверняка, и случилось бы, не существуй агрессивных устремлений австрийского Генерального штаба на Балканах и не менее хищных аппетитов молодого Сербского королевства, обернувшихся роковым выстрелом в Сараево.
Слишком вкусная, слишком изящная, одновременно и более сильная, чем положено малой державе, и более слабая, чем необходимо истинно великой, Австро-Венгрия стала главной жертвой Первой мировой войны — Дунайскую монархию раскрутили буквально по винтику. Словно в насмешку, погибшая империя оставила новым искателям величия изобретенный ею современный тип военной формы — кепи, куртку-танкер, штаны навыпуск и ботинки вместо сапог. Благодаря австрийским дизайнерам, любой нынешний вояка напоминает силуэт бравого солдата Швейка.
31 мая 2014 г.
«В такой войне участвовать я не могу»
Изо всех войн самая страшная — гражданская. То, что происходит сегодня, началось в 2014 году на Донбассе, сразу же вызывает ассоциации с событиями вековой давности.
Существует множество теорий причин возникновения войн. Древнегреческий философ-человеконенавистник Платон считал, что «война — это естественное состояние народов». Германский генеральный штаб в первой половине прошлого века был полностью согласен с этим утверждением. Немецкие офицеры любили цитировать классика, что не помешало им проиграть две мировые войны.
Художник Владимиров. Всю гражданскую войну провел в родном Петрограде. Фотографически запечатлел страдания простых горожан от голода и полной безысходности.
Другой философ и писатель, миролюбивый индиец Рабиндранат Тагор, думал совершенно иначе. «К войне, как к крайнему средству, прибегают лишь государства-банкроты, — сказал он. — Война — последний козырь проигравшегося и отчаявшегося игрока, отвратительная спекуляция мошенников и аферистов».
Я же полагаю, что большинство войн начинаются от скуки. Но только на войне человек понимает, что такое настоящая скука. Самая же отвратительная война — гражданская. Когда граждане одного государства, говорящие на одном языке (или на двух взаимопонятных, как в нынешней Украине), перестают слышать друг друга и берутся за оружие, жить становится невыносимо.
Но, к сожалению, так бывает в истории. Как говорится, не мы первые, не мы последние. Что, впрочем, слабое утешение.
Обычно гражданской войне предшествует период яростных идеологических споров. Противоборствующие стороны выдвигают несколько радикальных моделей будущего. Каждая из них исключает другую. Коммунизм или капитализм. Авторитет Церкви или свободное толкование Библии. Монархия или республика. С Западом или с Россией. В общем, или-или. И третьего не дано.
Слово за слово, и вдруг, как бы из ничего, возникает непримиримый конфликт. Из гражданской войны родился Советский Союз. И нынешняя Германия. А Великобритания, отлаженная сегодня, как часовой механизм, пережила в своей истории несколько гражданских войн! Война Роз стала для нее вехой, обозначившей переход от средневекового феодализма к абсолютизму. А то, что наши историки называют английской революцией XVII века, сами британцы именуют English Civil War («Английской гражданской войной»). Она тянулась десятилетиями, затухая и снова разгораясь!
ДАЖЕ АНГЛИЙСКИЕ КРОТЫ ПОШЛИ НА ГРАЖДАНСКУЮ. Сначала англичане свергли короля Карла I объявив его «деспотом». Потом пожили при настоящей диктатуре Кромвеля. Вернули на трон сына убитого короля — тоже Карла, но с номером «два». Новый король понравился. Но умер бездетным, исчерпав свои силы в половых излишествах. На трон сел его брат Джеймс II. В 1685 году неугомонные подданные устроили против него бунт во главе с герцогом Монмутом. Эта заварушка носила название, которое очень понравилось бы украинскому депутату-радикалу Ляшко: «восстание с вилами». Джеймс бунт подавил, но через три года был свергнут сторонниками парламентаризма уже без вил, в результате совершенно нелегитимного и безобразного мятежа, который по причине его успешности был тут же объявлен «Славной революцией». Чопорные англичане не постеснялись ради ее победы прибегнуть к иностранной помощи и отдали трон голландскому принцу — Вильгельму Оранскому, ибо тот согласился, заняв английский трон, ограничить свои полномочия.
Любопытно, что и эту новую, уже, так сказать, «народную» власть англичане тоже не любили! Когда в 1702 году конь Вильгельма на охоте попал ногой в кротовью нору, а сам король вылетел из седла и вскоре умер, вся Англия пила за здоровье «маленького джентльмена в черном жилете» — то есть этого самого кротика, не подозревавшего, какую выдающуюся роль он сыграл в истории. Видите, до чего островитянам понравилось свергать любое правительство! Даже кротов они зачислили в заговорщики и революционеры.
Это теперь можно с юмором вспоминать те события. Все ведь кончилось, и трупы забылись! А в страшном XVII столетии англичанам было не до смеха. Быть бы живу! Некоторые из них успели родиться и умереть, так и не дождавшись конца ожесточенной гражданской войны, тянувшейся с перерывами примерно полвека. Знаменитый Уинстон Черчилль, чей предок, герцог Мальборо, вовремя перебежал от свергнутого Джеймса к Вильяму в финале гражданской войны, начало ее в своей «Истории англоязычных народов» описал так: «Брат сражался против брата, отец против сына… С обеих сторон люди шли в сражение, испытывая сомнение, но руководимые верой в высокие идеалы. Но по обе стороны были и другие: распутные придворные, амбициозные политиканы, наемники, ищущие заработка, готовые поживиться на национальном разобщении… Боевые столкновения и грабежи охватили всю страну. Конституционный вопрос, религиозные конфликты, бесчисленные местные раздоры — все соединилось в новом всплеске ненависти. Рубеж вражды соответствовал географической границе, которая разделила в XIX веке голосующих за консервативную и либеральную партии. Раскол, наступивший вследствие гражданской войны, давал о себе знать в Англии на протяжении двух столетий, а многие странные примеры его неизживаемости существуют и в нынешней Англии».