Утоли моя печали
Шрифт:
Матка вышел из комнаты и уверенно двинулся вперед, остановившись у перехода из зоны в зону.
– Отоприте эту дверь!
Гелий открыл вход, а блаженный прислушался, понюхал воздух и повел дальше, двигаясь куда-то от Нулевой зоны. В галереях стояла абсолютная тишина, если не считать тихого и привычного гула неоновых ламп и вентиляции. Миновав очередную зону, Матка остановился.
– Ничего не понимаю… Где-то тут, близко!
– Вы ничего не путаете?
– Спутаешь тут, как же! – огрызнулся
– Что именно я должен слышать?
– Мертвые души! Скрежет зубовный! – Матка болезненно потрогал свою голову. – О Боже! Зачем я согласился вести!
И вдруг насторожился, точно уловил направление, и ринулся в какой-то полуосвещенный коридор-аппендикс.
Тупик заканчивался широкой, словно у гаража, белой медицинской дверью с маленькой, как дверца холодильника, калиткой и электронным замком. Горело непривычное табло: «Грязная зона!» – будто на какой-нибудь атомной электростанции.
– Здесь, – простонал Матка, зажимая уши. – Какая невыносимая энергия… Придется долго очищаться.
Гелий был уверен, что и сюда ему хода нет, и все-таки вложил в замок свою магнитную карточку: полная тишина, лишь мигнула лампочка индикатора, посылая куда-то сигнал-сообщение.
– Будем ждать! – решил он и сел под дверь. Несчастный проводник обхватил голову руками, пристроился на корточках в углу и заснул! Причем так крепко, что нижняя челюсть его отвалилась и послышался легкий храп.
Около получаса Карогод терпеливо слушал рулады своего спутника, пока не ощутил тихое раздражение.
– Как вы можете спать? – Он толкнул юродивого в плечо. – Если слышите зубовный скрежет?
Матка проснулся и ответил, как всегда, мгновенно:
– Когда сплю – ничего не слышу. Иначе можно сойти с ума.
– Но как вам удается уснуть?
– Я умею отключать восприятие реальности, – признался Матка. – Это необходимо, если человек живет в мире существующих и отраженных энергий.
– Научили бы, – ворчливо попросил Гелий.
– Вам это не нужно. – Юродивый вновь страдальчески сморщился. – На вас не действуют ни АЗ, ни ЯЗ…
– Откуда вы знаете? – разозлился Гелий.
– Идет! – выкрикнул Матка и чего-то устрашился. – Сейчас откроет дверь.
На какой-то момент Гелий забыл, зачем пришел сюда, мозг будто оцепенел от ужаса, однако юродивый своей корявой рукой махнул перед лицом и привел в чувство.
Замок щелкнул, мигнул зеленый индикатор, и едва невидимая рука откинула дверцу, как Гелий вставил ногу в проем, на ощупь схватил кого-то и выволок наружу. Широколобые не отличались ни особым телосложением, ни здоровьем, так что этот вывалился из двери как мешок, но не потерял присутствия духа.
– Что это значит? – Он узнал Карогода. – Как вы себя ведете?
– Говори быстро, что это за грязная зона? – Гелий стоял – одна нога здесь, другая там.
– Лаборатория! Обыкновенная лаборатория! Юродивый бочком протиснулся следом за Гелием. Длинный Т-образный коридор напоминал по блеску стен и стерильности операционную, двери из тяжелого и толстого стекла, симметрично расположенные друг против друга, были без всяких запоров, но входить в них не имело смысла: в просторных комнатах виднелось лабораторное оборудование, холодильные и жарочные шкафы, какие-то приборы – в общем, ничего интересного.
– Вы куда меня привели? – спросил Гелий. – Где же дети?
– Там, – неопределенно махнул рукой Матка. – Где-то там…
Юродивый устало привалился к стене и стал отрывать от своей куртки полосу ткани. Оторвал, скрутил в тугую веревку и перетянул голову.
Тем временем Гелий свернул за угол и в полутемном коридоре включился свет – сработал датчик. Прямо перед ним оказалась металлическая дверь со смотровыми окнами, напоминающими корабельные иллюминаторы. Скорее машинально, он потянулся вперед и заглянул…
То, что он увидел, напоминало опять же операционную, только без столов, ламп и приборов. Вдоль левой стены тянулся ряд металлических клеток, и в каждой на решетчатом деревянном полу сидел ребенок. Их было четверо, разновозрастных, примерно от трех до семи лет, причем двое старших были белыми, один – ярко выраженный восточный тип желтой расы и самый маленький негритенок. Все без какой-либо одежды, без игрушек… Сидели они в одинаковых позах, широко расставив ноги, упитанные, розовые, будто ангелы с картин эпохи Возрождения.
И бессмысленные, недетски отвратительные лица: у всех с губ текли слюни и блуждающий, неуправляемый взгляд выдавал полное безумство. И крылышек не было за спинками. Зрелище было настолько неожиданным и ужасающим, что Гелий не почувствовал шагов за спиной и услышал властный окрик:
– Стоять! Не двигаться!
Гелий оторвался от иллюминатора: перед ним стоял охранник Центра в черной униформе, короткоствольный пистолет-пулемет нацелен в живот.
Ношение оружия в бункере разрешалось лишь оперативному дежурному на центральном пульте и ему, Карогоду.
– Что здесь творится? – тупо спросил Гелий. Охранник признал его, но пистолета не убрал.
– Требую немедленно покинуть зону! – заявил он и повел стволом к выходу.
– Покинуть?! – почти взревел Гелий. – Я спрашиваю, что все это значит?! Что? Чьи это дети?! Откуда здесь дети?!
Наглость стражника не знала границ. Он отступил на полшага и вскинул оружие:
– Приказываю выйти из зоны!
– Это ты мне приказываешь?! А ты знаешь, кто я?!
– Так точно! Знаю! Но вы не имеете допуска!