Утомленный автор
Шрифт:
Когда же он это, наконец, сделал, сказал:
– Выходите здесь, я отгоню машину в другое место, здесь парковка запрещена.
Я хотел было проворчать, какого же черта тогда он так тщательно припарковывался, но сообразил заткнуться. Мало ли, что им двигало. Привычка вовремя затыкаться и не наезжать на людей со своими умозаключениями касаемо их поведения осталась и прочно закрепилась во мне со времен жизни в Поднебесной. Как говорят русские – в чужой монастырь со своим уставом не стоит ломиться. Не поймут. Я так однажды на рыбном базаре что-то ляпнул, в результате получил вместо свежей, тухлую рыбу. Хорошо, Мэйли надоумила,
– Как скажешь, – хмыкнул я, открывая дверь. – Мэйли, нас ждет классный завтрак.
– И дорогой, – проворчала моя спутница, как только наш водитель отчалил, оставив нас обоих на тротуаре.
– Забей, Чжоу. Он наверняка старался угодить. Такое его представление обо мне – богатый, значит живет с претензией.
– Это плохое представление, господин. Вы же совсем не такой.
– А кто об этом знает, Чжоу, кроме тебя и меня? Даже мои родители иного мнения.
– Что правда, то правда, господин.
Арки вместо окон, пальмы в кадках по всему залу, деревянные столы с лакированной поверхностью и красивое стекло. Вот, в общем-то и весь ресторан. Скандинавия. О, они любят, чтобы было просторно, чисто и просто. Но. Беспредельно дорого. Это мне не Пекин. Шум с красными фонарями, вечная толкотня и гомон остались позади. Нас с Чжоу встретил полупустой зал и радушные, вышколенные официанты. Один из них, студент, по всей видимости, взялся нас проводить к свободному столику, которых здесь было пруд пруди. Куда пожелаешь, туда и падай. Время для бранча, не для завтрака. Однако мой опыт мне подсказывает, что не во всяком ресторане, пусть даже очень крутом, подают бранч.
– Ваше меню, – вымолил молодой человек с тонкой, гибкой фигурой.
Я теперь, усевшись в кресло, заметил, это. И его длинные ноги.
– Вы занимаетесь балетом? – не удержав язык за зубами, с улыбкой поинтересовался у официанта.
Парнишка с выбеленными кончиками волос просиял.
– Да, с детства.
– Это очень заметно.
Чжоу мгновенно окатила меня презрением. Что я уже и комплимент человеку высказать не могу?
– У вас прекрасная осанка, какая бывает только у танцоров.
– Спасибо большое, вы очень добры!
– Господин, заказывайте уже, время завтрака подходит к концу.
Парнишка округлил светлые глаза:
– О нет! У нас можно заказать завтрак в любое время. Никаких ограничений! Мы прекрасно понимаем, что к нам могут заглянуть представители любых профессий, в том числе творческих. А это люди с ненормированным графиком!
Молодой официант наклонился ко мне, приложил ладонь ко рту и прошептал доверительно:
– Владелец этого ресторана – знаменитый балерун. Он предпочитает не раскрывать свое имя, но я его знаю! Это… это сам Оливер Эрн! Представляете?!
– О, да. Я видел его выступление в Нью-Йорке. Года четыре назад. Метрополитен-опера, что в Линкольн-центре. Божественное выступление!
– Правда?!! – мальчишка-студент почти запрыгал на месте. – Вы это серьезно?! Ведь на то выступление было не достать билеты.
– Я был. И даже…
– Даже?!
– Даже получил автограф.
Надо было видеть те восторженные глаза. Нисколько не сомневаюсь, что этот официант душу бы продал за то, чтобы хотя бы руку пожать своему кумиру. А ведь я и вправду был на его концерте. Пожалуй, не стоило мальчику говорить, что был я там по приглашению самой звезды. А еще эта звезда оказалась моим кумиром и весьма активно после своего выступления зазывала меня на афтерпати.
– Правда?! Вы действительно…
– Правда.
– Мы бы хотели заказать завтрак, – напомнила о своем существовании китаянка.
– Да, конечно, – парнишка выпрямился. – Слушаю вас.
Чжоу грубо заказала мне еду без моего на то согласия. Она знает, что я ему и люблю.
– Яичницу с беконом и кофе. Американо без сахара и молока, пожалуйста.
Мэйли сказала это, со стуком захлопнула меню и воззрилась на меня. В этот же момент к нам присоединился наш водитель. И этот явился с недовольным лицом. Что с ними такое, в конце концов?!
– Я правильно все сказала, господин Манчини?
Ох, китаянка сразу пожалела о своей прыткости. И без того вдохновленный официант лишь секунду обратно взявший себя в руки, окончательно растерялся.
– Манчини? Вы сказали, Манчини?! Это же… Мне показалось, что я вас знаю… Я ведь… Я все ваши книги… Вы…
– Он ваш кумир, – проворчала Чжоу. – Мы уже поняли. Отправляйтесь за нашим заказом, иначе другой ваш кумир может вас уволить.
Мальчишка помрачнел, схватил мое меню и извинившись, испарился где-то в ресторане. Хольми довольно шумно отодвинул стул и уселся на него, вытянув одну ногу под столом. Он сделал это довольно резко, въехал ногой в мою и отодвигаться или извиняться даже не подумал. Пришлось мне закинуть свою конечность на другую мою конечность, чтобы не мешать этому молодому представителю дома Бьернсонов удобно расположиться в своем кресле.
– Что это было? – проворчал он, взяв в руки протянутое меню Чжоу.
– Очередной фанат, – в тон ему проскрежетала китаянка.
– Просто у молодого человека хороший вкус, – встал я на защиту симпатизировавшего мне официанта.
Он не был в моем вкусе. Слишком молод. И уж слишком веяло от него тем самым фанатизмом. Я таких много повидал. Скука. Таких мальчиков и девочек на мои встречи с читателями приходят тысячи. Красивые, молодые, многие даже достойные. Но то ли из-за того, что их всегда много и кого-то выделить из толпы не так легко. То ли даже в этой толпе так и не нашлось кого-то, кто бы мог меня заинтересовать во всех смыслах… В общем, Чжоу снова неправильно меня поняла. Как, судя по всему, и Хольми. Эти двое уверены, похоже, что если я пишу про гомосексуальную любовь, то и бросаюсь на всех более ли менее симпатичных юнцов? Знали бы они, что часто более зрелый партнер может быть гораздо более привлекательным. В молодости достаточно минусов. Капризы, неопытность, глупый страх.
– Вы это выяснили за две минуты? – младший Бьернсон с каким-то остервенением перелистнул несколько страниц меню.
– Да. Он сам танцует и любит балет. Читает мои книги. Для меня этого достаточно, – не моргнув глазом солгал я.
Хольми отбросил на стол меню, сделал это куда резче, сем Чжоу с минуту назад. И уставился на меня, скрестив крепкие руки на груди. Я еще вчера заметил, неоднократно кстати, насколько его тело прекрасно. Мне безумно нравилось его присутствие. И в какие-то моменты было трудно сдержаться и не думать о запретных вещах. За исключением этого момента, когда парень стал мне откровенно дерзить. На дерзость он получил соответствующее отношение.