Утопия у власти
Шрифт:
На пленуме писателей 1948 года партийные чиновники от культуры: заместитель министра культуры Щербина и министр по делам кинематографии Большаков — объясняли писателям, что от них требуется: прославление героического труда рабочих, колхозников и интеллигенции. В соответствии с установками ЦК ВКП (б) о том, кого и за что можно подвергать сатирическому осмеянию — национальным писателям внушалось, что можно осмеивать все, «...что не входит в нашу концепцию морали и советского образа жизни», в особенности же «низкопоклонство перед буржуазной культурой». Специальное внимание присутствующих было обращено на необходимость бороться с американской культурой. В качестве примера Щербина приводил голливудский фильм «Железный занавес» и призывал кинематографистов ответить «ударом на удар». Вскоре таковой последовал со стороны Ильи Эренбурга, опубликовавшего в «Культуре и жизнь» статью об этом фильме, в которой он использовал полный набор уничижительных
Нечто подобное происходило на пленуме Союза композиторов, руководитель которого Тихон Хренников прославился подобно Анастасу Микояну тем, что был любезен всякой власти. На этот раз нападению подвергся Сергей Прокофьев, замечательный русский композитор. Отчаявшийся Прокофьев прислал пленуму покаянное письмо. Поминали недобрым словом Хачатуряна, Мурадели, Мясковского за их «неповоротливость» при перестройке и чуть-чуть похвалили Дмитрия Шостаковича за музыку к кинофильму «Молодая гвардия». Так происходила деперсонификация писателей и артистов. Их пытались выстроить в один ряд и заставить слушаться команды партфельдфебелей от культуры. Но, странное дело, они послушно поднимали руки, голосуя за осуждение своих коллег, за одобрение мракобесных постановлений ЦК ВКП (б), отмечали скорбной минутой молчания кончину своего высокого гонителя А. А. Жданова — поддерживали власть. Но когда они возвращались к себе домой, их руки начинали извлекать те звуки, которые отвечали их подлинному мироощущению и их новые произведения опять оказывались несозвучными «героическим свершениям советского народа». Так они своим особым путем сопротивлялись власти.
В первой половине 1949 года война против так называемых космополитов была в полном зените. Она шла повсеместно: в литературе, в театре, в области изобразительных искусств, в музыковедении, в кинематографии. Масло в огонь подливалось газетой «Правда», опубликовавшей редакционную статью против антипатриотической группы театральных критиков. В отличие от других выступлений в печати против космополитов, эта статья отличалась исключительной грубостью, откровенным хамством, неприкрытым антисемитизмом и, что не менее важно, предъявлением «безродным космополитам» обвинений, которые по советскому закону могли быть истолкованы как умышленное преступление. Вскоре после этого на собрании московских критиков Константин Симонов обличал заговорщический характер антисоветской активности «безродных космополитов». Ему вторили другие обличители. А. Софронов, например, говоря о театральных критиках, утверждал, что они использовали опыт антисоветского подполья. Некоторые из обвиняемых в отчаянии наговаривали на себя Бог знает что, включая желание нанести вред советской драматургии, сознательный заговор и прочее. Псевдонимы писателей были расшифрованы, чтобы ни у кого не осталось сомнения в их еврейском происхождении. Такой метод широко применялся в нацистской Германии.
Одним из важнейших результатов войны с Германией было ужесточение политики партии и государства по отношению к нерусским народам, проживающим в приграничных районах. Массовые депортации кавказских народов и крымских татар в 1943—1944 годах были дополнены после войны возобновившейся депортацией прибалтов, греков, турок, подготовкой депортации абхазов.
Начался пересмотр взглядов на национально-освободительную борьбу нерусских народов в царской России. В 1947 году возникла дискуссия о характере движения кавказских горцев под руководством Шамиля в 1-й половине XIX века. Эта дискуссия происходила в Институте истории Академии наук СССР, но постепенно обсуждение приняло характер идеологического похода против установившейся ортодоксально-марксистской точки зрения на это движение как прогрессивное. В итоге дискуссии, продолжавшейся чуть ли не пять лет, Шамиль был объявлен агентом английской разведки, а его движение реакционным. Переоценка колониальной политики царского самодержавия на Кавказе, а затем в Средней Азии, привела к объявлению почти всех антиколониальных движений на захваченных царской Россией землях реакционными. Заодно были объявлены реакционными и национальные эпосы этих народов. Ряд историков и литературоведов Казахстана, Азербайджана, Киргизии, Якутии, Дагестана были исключены из партии, изгнаны с работы, лишены ученых степеней и званий, а некоторые даже арестованы.
Дискуссия постепенно превратилась в идеологический погром, быстро принявший антисемитскую окраску. Был обвинен в космополитизме и в идеологическом вредительстве академик И. И. Минц и его ученики, хотя вряд ли можно было найти более преданного ВКП (б) историка, чем Минц: на протяжении всей своей научной карьеры он был в первых рядах идеологических борцов партии и вносил свою немалую лепту в фальсификацию истории СССР.
Кампания против космополитизма в исторической науке, против буржуазного объективизма, обеления американского империализма и прочего продолжалась в исторической науке почти все послевоенные годы вплоть до смерти Сталина в марте 1953 года.
Аналогичные кампании проводились у философов, юристов, экономистов, языковедов, литературоведов.
Одним из наиболее ярких случаев того времени было шельмование директора Института мировой экономики Академии наук СССР академика Е. С. Варги. В течение десятилетий Варга был одним из главных авторитетов партии и Коминтерна в области мировой экономики. Ортодоксальный марксист Варга постоянно утверждал, что экономика капитализма загнивает и идет от одного экономического кризиса к другому, еще худшему. В соответствии с теорией Маркса Варга доказывал, что рабочий класс Запада все более нищает и в относительном и в абсолютном плане. Однако ситуация, сложившаяся в мире после Второй мировой войны, заставила Варгу пересмотреть свои позиции. Он опубликовал книгу об изменениях в экономике капитализма после Второй мировой войны, в которой писал о возможности изменений в системе капитализма, которые позволят ему устоять перед новым кризисом. Варга был обвинен в отступлении от марксизма-ленинизма, освобожден от обязанностей директора института. Сам институт был реорганизован, некоторые его сотрудники были изгнаны, несколько человек арестовано. На собрании в Институте экономики Варга был публично обвинен в том, что у него руки «в крови русского народа». Это говорилось про человека, чей единственный сын погиб во время Отечественной войны. Впрочем, Варга был не одинок. В МГУ шельмование ученых в 1947—1949 годах приняло повальный характер. В многомесячных обсуждениях-погромах принимали участие наряду с профессорами также и студенты, ставшие не только свидетелями, но и соучастниками унижения своих учителей.
Лагерная империя
В начале 40-х годов большинство арестованных в 30-е годы вымерло, и НКВД столкнулось с нехваткой рабочей силы для реализации производственных планов. Пополнение не заставило себя ждать. В конце войны и после нее появились новые категории заключенных: власовцы, участники национальных формирований на стороне немцев, рабочие, угнанные из СССР на работы в Германию (их называли «остовцы» от немецкого «остарбайтер» — восточный рабочий) , бывшие советские военнопленные, т. н. враждебные элементы из Прибалтики, Польши, Восточной Германии, Румынии, Болгарии, Венгрии (Советский Союз любезно согласился организовать у себя всесоциалистическую каторгу). Среди заключенных было много немецких и японских военнопленных, переведенных в концлагеря из лагерей для военнопленных. Их вина заключалась в «антисоветских высказываниях», т. е. они жаловались на режим, на отсутствие переписки с семьями и пр. В лагеря были посланы также советские граждане, идеалисты, которые питали фантастическую надежду на улучшение жизни, смягчение сталинского режима после победы над германским фашизмом. Усилился приток баптистов, сектантов разного толка. Их вина состояла в том, что они хотели верить в Бога по-своему, а не по догматам признанных государством церквей и церковных общин. В лагеря были посланы участники вновь изобретенных МГБ заговоров против советской власти. Вероятно, если б заговорщиков было столько, сколько их находилось в лагерях, то советская власть неминуемо бы рухнула. Последней постоянной категорией лагерей и тюрем были уголовники.
После них наиболее многочисленной была категория осужденных по Указу 1943 года за сотрудничество с врагом во время оккупации. Арестовывали не только тех, кто активно сотрудничал, но и тех, кто активно не боролся с немцами. Всего их насчитывалось до 3-х млн. Среди них были солдаты немецкой службы безопасности (СД), сотрудники гестапо, повинные в чудовищных преступлениях. Но были и люди невиновные, и их было немало.
Сколько было заключенных после войны? Данные на этот счет противоречивы. Самая низкая цифра, которую называют западные исследователи (в СССР данные не публикуются), 8 млн. постоянного населения лагерей. Высшая цифра — 15 млн. По подсчетам английского правительства, сообщенным на заседании Экономического и Социального Совета ООН 15 августа 1950 года, в Советском Союзе было в то время 10 млн. людей, используемых на принудительных работах.
Сколько было концентрационных лагерей в СССР после войны? Западные источники указывают на существование 165 лагерей и групп лагерей. Правильнее было бы их называть рабовладельческими империями. Среди них:
Абезь-Инта, группа лагерей в Коми АССР. В 1948 году в семи лагерях Инты работало около 14 тысяч заключенных. Половина из них была заключена по политическим мотивам или по провокационно заведенным делам.
Особлаг Вайгач размещался на острове Вайгач. Сюда свозили для работы на свинцовых рудниках приговоренных к смертной казни. Постоянно находилось здесь от 3 до 4 тысяч. Смертность среди них составляла около 50% в год. Ежегодное пополнение — 1200-1300 человек.
Воркута — группа лагерей. В 1953 году здесь было заключено около 130 тысяч. На Воркуте в 1953 году произошло одно из наиболее известных восстаний заключенных.
Потьма (Мордовия). В 1948 году 40 тысяч заключенных.
Тайшет-Братск. 25-30 тысяч заключенных.
Бамлаг (Байкало-Амурская магистраль) занимал огромную территорию, на которой было расположено 30 отделений лагеря. По данным на 1935 год здесь находилось от 350 тысяч до 500 тысяч заключенных.