Утопленник из Блюгейт-филдс
Шрифт:
Инспектор пристально посмотрел на него, не в силах решить, верить ему или нет. Перевесит ли алчность естественный страх перед полицией? Такое ухоженное тело могло быть в одежде, за которую можно выручить кругленькую сумму.
— Клянусь святым господом! — заявил ассенизатор; к справедливому негодованию в его голосе примешались нотки зарождающегося страха.
— Запиши его фамилию, — строго приказал Фроггэту Питт. — Если выяснится, что ты солгал, я предъявлю тебе обвинение в воровстве и в том, что ты чинил препятствия следствию. Ты меня понял?
— Фамилия? —
— Эбензер Чабб.
— С двумя «б»? — Поставив фонарь на выступ в стене, сержант достал карандаш и принялся тщательно выводить буквы.
— Да, точняк. Но я клянусь…
— Хорошо. — Питт был удовлетворен. — А теперь лучше помоги нам поднять этого беднягу наверх и уложить на дроги. Полагаю, он утонул — определенно, внешне все указывает на это. Больше я не вижу никаких других следов — ни синяков, ни ссадин. Но лучше убедиться наверняка.
— Любопытно, кто это? — равнодушно спросил Фроггэт. Его район находился в Блюгейт-филдс, и он привык к смерти. Каждую неделю ему приходилось находить детей, умерших от голода, брошенных в темных переулках или оставленных под дверью дома. Или это были старики, умершие от болезней, холода или алкогольного отравления. — Пожалуй, мы это так никогда и не узнаем. — Сержант наморщил лоб. — Но будь я проклят, если смогу объяснить, как он попал сюда, обнаженный, словно новорожденный младенец! — Он хмуро оглянулся на ассенизатора. — Но твое имя у меня есть, приятель, и если мне понадобится, я буду знать, где тебя найти!
Когда инспектор Питт вечером вернулся в свой теплый уютный дом, с аккуратными оконными рамами и отдраенными до блеска ступенями крыльца, он ни словом не обмолвился о случившемся. Со своей женой Шарлоттой он познакомился, когда его пять лет тому назад, в 1881 году, вызвали в респектабельный дом ее родителей расследовать убийства на Кейтер-стрит. Он сразу же влюбился в нее, даже не надеясь на то, что девушка из такого дома увидит в нем что-либо помимо досадного приложения к трагедии, чего-то такого, что нужно вытерпеть, в максимальной степени проявив чувство собственного достоинства.
Невероятно, но Шарлотта научилась любить и его самого. И хотя ее родители едва ли нашли этот союз приемлемым, они не смогли отказать своей упрямой и чистосердечной дочери. В качестве альтернативы браку Шарлотта предложила навсегда остаться в праздном безделье дома, вместе с матерью, или посвятить себя благотворительности.
С тех пор Шарлотта проявила интерес к нескольким делам, которые расследовал ее муж, нередко рискуя собственной жизнью. Даже когда она вынашивала Джемайму, это не помешало ей присоединиться к своей сестре Эмили и впутаться в дело на Калландер-сквер. Сейчас второму ребенку, Дэниэлу, было всего несколько месяцев от роду, и даже несмотря на помощь горничной Грейси, Шарлотте хватало забот. Незачем было огорчать ее рассказом о трупе юноши, обнаруженном в канализационных трубах под Блюгейт-филдс.
Когда Питт вошел в дом, жена была на кухне, склонившись над столом с утюгом в руке. В который уже раз он подумал, какая же она красивая: сильное лицо, высокие скулы, густые волосы…
Шарлотта улыбнулась мужу, и ее взгляд наполнился дружеским участием. У Томаса в груди разлилось тепло, словно Шарлотта каким-то неведомым путем прочитала не его мысли, а внутренние чувства, словно она готова была понять все, что он скажет, неважно, дадутся ему слова легко или с трудом, будут они гладкими или нет. Именно в этом и заключалось счастье возвращения домой.
Питт начисто забыл про мертвого подростка и шлюзовые ворота, про смрад затхлой воды. По всему его телу разлилась спокойная уверенность, прогоняя холод. Он поцеловал Шарлотту, затем обвел взглядом все знакомые, умиротворяющие предметы: выскобленный стол, побелевший от времени, вазу с осенними маргаритками, манеж Джемаймы посреди кухни, чистое постельное белье, ожидающее штопки, маленькую горку разноцветных кубиков, любимые игрушки дочери.
Они с Шарлоттой поужинают, затем усядутся перед старой кухонной плитой и будут говорить обо всем: вспоминать былые радости и печали, строить планы на будущее, с трудом подбирая слова, делиться мелочами прошедшего дня.
Однако к полудню следующего дня тело, обнаруженное под Блюгейт-филдс, снова резко и болезненно всплыло в памяти Питта. Он сидел в своем не слишком опрятном кабинете, читая лежащие на столе бумаги и стараясь разобраться в собственных записях, и тут в дверь постучал констебль и, не дожидаясь ответа, прошел в кабинет.
— Сэр, к вам полицейский врач. Говорит, это важно.
Не обращая внимания на то, услышал ли его Питт, он распахнул дверь шире, впуская полного опрятного мужчину с ухоженной седой бородкой и восхитительной копной вьющихся седых волос.
— Доктор Катлер, — высокопарно представился врач. — Вы инспектор Питт? Я осмотрел ваш труп из канализации Блюгейт-филдс. Печальное дело.
Отложив бумаги, Томас посмотрел на него.
— Вот уж точно. — Он сделал над собой усилие, чтобы быть вежливым. — Настоящая трагедия. Полагаю, несчастный утонул? Я не видел никаких следов насилия. Или же он умер естественной смертью? — Питт в это не верил. Во-первых, где одежда? И что юноша делал под землей? — Я так понимаю, у вас нет никаких мыслей по поводу того, кто это? Никто его не опознал?
Катлер нахмурился.
— Кто мог его опознать? Мы не выставляем тела на всеобщее обозрение.
— Но бедняга утонул? — настаивал Питт. — Его не задушили, не отравили, не ударили по голове?
— Нет, нет. — Пододвинув стул, Катлер сел, словно разговор обещал быть долгим. — Он утонул.
— Благодарю вас. — Питт произнес это таким тоном, чтобы показать: разговор окончен. Определенно, больше сказать было нечего. Возможно, личность погибшего удастся установить, возможно, нет. Все будет зависеть от того, заявят ли родители или опекуны юноши о его исчезновении и удастся ли навести справки, пока тело еще можно опознать. — Хорошо, что вы заглянули так быстро, — подумав, добавил инспектор.