Утраченные иллюзии
Шрифт:
— Ты желаешь выиграть время? — спросил Пти-Кло, когда Сешар кончил. — Сколько тебе нужно? Месяца три-четыре?
— О-о! Четыре месяца! Тогда я спасен! — вскричал Давид, которому Пти-Кло представился ангелом.
— Так вот! Три-четыре месяца твоего имущества не тронут и тебя самого не арестуют… Но это тебе дорого станет, любезный, — сказал Пти-Кло.
— Э, не все ли мне равно! — вскричал Сешар.
— Ты ожидаешь каких-то платежей, уверен ли ты в них?.. — спросил стряпчий, изумляясь той легкости, с какой его клиент попался в расставленные ему сети.
— Через три месяца я буду богат, — отвечал Давид с уверенностью
— Твой отец еще не на погосте, — отвечал Пти-Кло, — он предпочитает копошиться в своем винограднике.
— Неужто я рассчитываю на смерть отца?.. — отвечал Давид. — Я близок к открытию, которое позволит мне изготовлять без единого волокна хлопка бумагу не менее прочную, чем голландская, и притом она обойдется вдвое дешевле, нежели нынче обходится только хлопковая масса.
— Да это ж целое состояние! — вскричал Пти-Кло, который понял теперь замысел Куэнте-большого.
— Огромное состояние, друг мой, ибо в ближайшие десять лет понадобится в десять раз больше бумаги, чем потребляется теперь. Журналистика станет страстью нашего века!
— Никто не посвящен в твою тайну?..
— Никто, кроме жены.
— А не говорил ли ты о своем замысле, планах кому-нибудь… Куэнте, скажем?
— Возможно, обмолвился, но очень туманно!
Проблеск великодушия промелькнул в злобной душе Пти-Кло, и он попытался все примирить: корыстолюбие Куэнте, личную корысть и благо Сешара.
— Послушай, Давид, мы с тобой школьные товарищи, я берусь тебя защищать, но наперед знай: защита в обход закона станет тебе в пять-шесть тысяч франков… Не сори деньгами! И уж не разумнее ли было бы поделиться доходом от твоего изобретения с кем-нибудь из наших фабрикантов? Не доведется ли тебе крепко призадуматься, прежде нежели купить или построить бумажную фабрику? Притом надобно будет взять патент на изобретение. На все это потребуется и время и деньги. А судебные приставы, как ни измышляй мы всякие лазейки, могут все же нагрянуть чересчур рано…
— Я уже овладел тайной, — отвечал Давид с наивностью ученого.
— Ну, что ж! Твоя тайна — твой якорь спасения, — продолжал Пти-Кло, обескураженный в своей первоначальной и честной попытке избежать тяжбы при помощи полюбовной сделки. — Я не желаю в нее вникать, но выслушай меня внимательно: постарайся укрыться со своей работой в недра земли, чтобы ни одна живая душа тебя не видела и не могла догадаться о твоих изысканиях, иначе якорь спасения выскользнет из твоих рук… Изобретатель нередко оказывается настоящим простофилей! Уж чересчур вы поглощены вашими изобретениями, чтобы подумать обо всем прочем. Все кончится тем, что откроют твою тайну, ведь ты окружен фабрикантами! Сколько фабрикантов, столько и врагов! Ты точно ценный бобер, подстерегаемый охотниками, побереги же свою шкуру…
— Благодарю, дорогой мой друг, я сам обо всем этом думал, — вскричал Сешар, — но я благодарю тебя за разумный совет и заботу!.. Я хлопочу не о себе. Что касается меня, ренты в тысячу двести франков было бы достаточно, притом отец оставит мне со временем втрое больше… Я живу любовью и мыслью!.. Витаю в небесах… Я забочусь о Люсьене и о жене, ради них-то я и работаю…
— Так вот что, выдай мне доверенность на ведение дела и занимайся всецело своим изобретением. Накануне того дня, когда тебе во избежание ареста понадобится скрыться, я тебя предупрежу; ведь надо предусмотреть все. И позволь посоветовать: не впускай
— Серизе не пожелал возобновить договор на аренду типографии, и отсюда исходят наши денежные невзгоды. Итак, при мне остаются лишь Марион и эльзасец Кольб, который предан мне, как пес, жена и теща…
— Послушай, — сказал Пти-Кло, — не доверяй псу…
— Ты не знаешь Кольба, — вскричал Давид. — Я верю ему, как самому себе.
— А ты позволишь мне испытать его?
— Изволь, — сказал Сешар.
— Ну, прощай; но пришли ко мне свою красавицу супругу, ее доверенность необходима. И не забывай, друг мой, что твои дела порядочно запутаны, — сказал Пти-Кло товарищу, предупреждая его таким путем о судебных бедствиях, готовых обрушиться на его голову.
«Вот подите же! Одна нога в Бургундии, другая — в Шампани», — сказал про себя Пти-Кло, проводив своего друга Давида Сешара до дверей конторы.
Измученный заботами, связанными с отсутствием денег, измученный тревогой, которую вызывало в нем состояние жены, убитой бесчестным поступком Люсьена, Давид все же не оставлял мысли о своем изобретении; так, идя к Пти-Кло, он в рассеянии жевал стебель крапивы, которую только что вымачивал в воде, с тем чтобы размягченные волокна применить в качестве сырья для бумажной массы. Он желал применить обычные способы переработки пряжи, тряпья, лоскута к любым волокнистым веществам, поддающимся размельчению и вымачиванию. На обратном пути, достаточно успокоенный беседой со своим другом Пти-Кло, он вдруг заметил, что у него во рту находится комочек какого-то теста: он положил его на ладонь, раскатал и обнаружил бумажную массу, превосходящую собою все составы, которые он когда-либо получал, потому что главным недостатком массы, вырабатываемой из растений, была ее слабая вязкость. Так, из соломы получается ломкая, шуршащая, точно металлическая бумага. Неожиданные открытия выпадают лишь на долю отважных исследователей явлений природы! «Я осуществлю, — сказал себе Давид, — посредством машины и химической обработки то, что я открыл безотчетно». И он явился к жене, обрадованный своей уверенностью в победе.
— Ангел мой, не волнуйся! — сказал Давид, увидев, что жена плакала, — Пти-Кло ручается, что несколько месяцев мы можем быть спокойны. Надо только примириться с издержками, но, как он сказал на прощанье, «всякий француз имеет право оттянуть расплату с заимодавцами, лишь бы в свое время он покрыл долг, проценты и издержки!..». Ну, что ж! Покроем…
— А на что жить?.. — сказала бедная Ева, думавшая обо всем.
— Ты права! — отвечал Давид, почесывая за ухом, — движение непроизвольное и свойственное почти всем людям в затруднительных обстоятельствах.
— Матушка присмотрит за нашим маленьким Люсьеном, а я опять стану работать, — сказала она.
— Ева, о моя Ева! — вскричал Давид, обнимая жену и прижимая ее к груди. — Ева! В двух шагах отсюда, в Сенге, в шестнадцатом веке жил один из величайших людей Франции; он был не только изобретателем эмали, но и славным предтечей Бюффона, Кювье, ибо этот простодушный человек еще до них положил начало геологии! Бернар де Палисси был одержим страстью исследования, но против него восстала жена, дети, весь городок. Жена продавала его инструменты… Он бродил по полям, не понятый людьми, всеми гонимый!.. На него указывали пальцами!.. Но я, я любим…