Утрата
Шрифт:
— Ты что-нибудь нашла? — Голос Патрика прервал ее рассуждения.
— Нет. А ты?
Он не ответил, и она решила, что у него тоже пока ничего нет.
Вернулась к закону о трансплантации.
Глава четвертая.
Даже при наличии основания для забора биологического материала, согласно второму разделу третьей главы Закона, вмешательство подлежит запрету, если кто-либо из близких покойного высказывается против вмешательства. Вмешательство осуществляется только после тщательного опроса близких покойного и информирования близких об их праве наложить
Она прочитала абзац еще раз, а потом медленно отложила бумагу в сторону. Встала. Стояла, не шевелясь, и чувствовала, как зреет мысль.
Чувствовала всем своим телом.
Горе тем, которые правых лишают законного.
— Патрик!
— Ммм.
— Я все поняла.
С другой стороны дощатой стены раздался шум, и в следующую секунду Патрик показался в проеме.
— Почему ты так решила?
Но у нее даже сомнений не было.
— Кто-то передумал, изменил свое решение.
Она тоже когда-то хотела его изменить, но ей не дали.
Горе тем, которые правых лишают законного.
Права на жизнь.
И смерть.
— Или это тот, кого вообще не спросили.
~~~
Патрик вернулся к компьютеру, а она снова мерила шагами чердачный коридор, стараясь хоть как-то убить время. Донор умер что-то около пятнадцатого марта девяносто восьмого. Кто это был? Он или она?
Если где-то в этом загадочном мире, доступ к которому есть у Патрика, существует какой-нибудь реестр, куда их всех заносят, то Патрик обязательно найдет его. Или ее. Она в этом уверена. А почему его там может не быть? Ведь нашли же они все остальное.
Только бы он не проболтался матери. Она ему строго-настрого это запретила, она ведь по-прежнему главная подозреваемая. И твердо решила разобраться во всем самостоятельно.
Интересно, полиция тоже нашла этот след? Хотя зачем им это. У них же уже есть убийца!
Наконец вернулся Патрик, но хороших новостей он не принес. Открытого списка всех скончавшихся не существует. Только общая статистика за год. 93 271 человек, и вряд ли это может им помочь.
— Я проверил реестр записи актов гражданского состояния и Центральное статистическое бюро. В открытом доступе ничего нет. Дальше нужно разрешение от Госинспекции по защите личных данных.
От огорчения он стал похож на совсем маленького ребенка. Сибилла не могла сдержать улыбки.
— Слушай, неужели все пятнадцатилетние сейчас такие умные?
— Э-э-э.
Он отвернулся, но она успела заметить. Он покраснел.
Какое-то время они молчали.
Да, нелегко ловить убийцу, сидя на чердаке.
— Черт, — произнесла она вдруг. — Нам надо войти в реестр доноров.
— Что это?
Она знает больше, чем он. И пусть это совершенно новые для нее знания. Но они ее переполняли, и она улыбнулась. Она не такая дура, как ему, наверно, кажется. И не бедолага, которую он героически спасает от всяческих напастей. Она его вдвое
Она пошла к своему креслу и быстро вернулась, держа в руках кипу прочитанных бумаг. Полистала и нашла нужное.
— Вот, материалы отдела социального обеспечения. Информация о донорах. — Она прочитала вслух: — «Вопрос. Может ли постороннее лицо получить доступ в реестр? Ответ. Проникновение в реестр посторонних лиц является преступлением. Порядок ведения реестра предъявляет жесткие требования к безопасности. Количество лиц, имеющих доступ к реестру, является строго ограниченным. Право доступа является именным и не может передаваться третьим лицам». — Она швырнула бумагу через плечо назад. — Вот так-то!
Какое-то время он на нее молча смотрел.
— Если это устроить, сколько это будет стоить?
— Дорого. Несколько тысяч.
Она заколебалась. Несколько тысяч. Полкомнаты.
— А как это делается?
— У меня есть знакомый, который мог бы взломать код и посмотреть. Но я слышал, что он дорого берет.
— Откуда ты его знаешь?
— Я его не знаю, но его младший брат учится в нашей школе. Он у нас король — с тех пор, как его брат сидел в тюрьме за хакерство.
Плохо. Сведения ей нужны позарез. Но она никоим образом не хотела, чтобы Патрик оказался замешан в какой-нибудь уголовщине.
— Сколько ему лет?
Он пожал плечами:
— Не знаю. Лет двадцать, наверное.
Она задумалась. Это единственный шанс как-то продвинуться дальше. Они и так уже достаточно далеко зашли.
Она вздохнула:
— О'кей. Я заплачу три тысячи, если он сообщит нам имя.
~~~
Она решила, что пойдет туда одна. Это ее проблема, а у Патрика проблем быть не должно. Но он помог ей договориться, позвонив по отцовскому мобильнику, не называя себя. Правда, цена выросла до четырех тысяч.
Положив руку на грудь, Сибилла пощупала край кошелька.
А что, у нее есть выбор?
Патрик поинтересовался, зачем она берет с собой рюкзак, и она ответила правду. С рюкзаком она расстается только тогда, когда оставляет его в камере хранения Центрального вокзала.
В обмен на квитанцию или ключ в качестве гарантии.
Он жил на Коксгатан, они дошли туда минут за пять. Патрик остановился у дверей подъезда и нажал на кнопку домофона. Прежде чем открыться, замок немного пожужжал.
— Ты здесь подождешь?
Он кивнул, по-прежнему разочарованный оттого, что она не позволила ему пойти вместе с ней.
— Патрик, так будет лучше.
Дверь подъезда за ней захлопнулась, и она поднялась по лестнице. На втором этаже дверь одной из квартир открылась, и в проеме появился молодой человек со светлыми, зачесанными назад волосами.
Сибилла остановилась.
Они посмотрели друг другу в глаза. Никто из них не произнес ни слова, но через пару секунд он широко распахнул дверь, предлагая войти. На нем была белая футболка, по рельефной мускулистой руке, все еще державшейся за ручку двери, вились крупные упругие вены.