Утреннее шоссе
Шрифт:
– Все химики… Слушай, Додя, я попрошу тебя об одной штуке. А?
Додик придерживал Клямина за плечи.
– Я тебе сейчас дам порошок. Если он химик, пусть узнает, что это за порошок. Сумеет?
– Думаю, сумеет. – Додик уже устал. – А что это за порошок?
– Хрен его знает. Тайна… Договорились? Да, Додик? Наконец ключ попал в скважину и сделал свое дело.
Ему снилось море. Он лежал на палубе какой-то квадратной лодки, и волна захлестывала его сверху. Или это был плот… Ему снился
Клямин открыл глаза. Свет настольной лампы рисовал на стене изогнутые тени. Сознание крепло, возвращалось, стремительно отгоняя зыбкие остатки сна. И вот уже сон был начисто забыт. Резкие звуки дверного звонка наполняли комнату монотонным повтором…
Пришлось встать с дивана. Зеркало отражало унылую фигуру Клямина в мятом, скрученном костюме. Светлые волосы его стояли торчком, словно под воздействием магнитного поля. К тому же он был без туфель, в одних носках. Клямин вспомнил, как Додик стаскивал с него туфли. А пиджак Антон так и не отдал, заупрямился.
Он посмотрел на часы – половина первого. И, судя по всему, была ночь. Кого же это принесло? Может быть, соседи? Что он там у них натворил? Ах как все это некрасиво получилось…
Звонок не умолкал. Клямин сунул ноги в штиблеты и пошел открывать.
В элегантном укороченном плаще и клетчатом кепи стоял на пороге Виталий Гусаров, больше известный в кругу приятелей как Параграф. Увидя его, Клямин разом все вспомнил. Они же условились, что Параграф отвезет его в аэропорт, к самолету на Ставрополь.
Параграф вошел в квартиру. Вероятно, он рассчитывал увидеть следы дикой оргии. Но узрел лишь промятый диван…
– А я обычно сплю раздетым, – проговорил Параграф.
– Я тоже иногда, – негостеприимно ответил Клямин, давая понять, что лишние расспросы не доставят ему удовольствия.
Параграф сел в кресло, закинув ногу на ногу. Кепи он снял и положил на колено. Его белобрысые волосы держали ровный, покрытый лаком пробор.
– Вы обещали заехать в двенадцать. – Клямин и не заметил, как перешел на «вы». Но Параграф это заметил.
– Я и приехал ровно в двенадцать. Но у вас крепкий сон, Антон. Я звонил в аэропорт. Наш рейс задерживается на два часа. Вам повезло, успеете привести себя в порядок.
– Мне больше бы повезло, если бы вообще никуда не надо было лететь.
Параграф промолчал, тем самым подчеркивая, что в создавшейся ситуации Клямину некого винить, кроме самого себя.
– У вас не найдется чего-нибудь ободряющего? – сказал он чуть позже. – Впрочем, судя по всему, надежд мало, все в прошлом.
– Загляните в бар. Кое-что
Действительно, он предстал перед Параграфом не в лучшем виде. Сняв костюм, Клямин повесил его на крючок…
Он слышал, как в гостиной стукнуло стекло бара, звякнули рюмки. Остальные звуки поглотил шум падающей воды. Когда Клямин вернулся, Параграф сидел в кресле, отведя в сторону вытянутую руку. Он держал голубую рюмку из литого чешского хрусталя. В ногах его стояла бутылка коньяка.
– Отличный коньяк, Антон. – Параграф поднес к губам рюмку и сделал маленький глоток. – Я не слишком тут похозяйничал?
– Нет. В самый раз, – отозвался Клямин, думая про себя, что подлец Параграф взял лучшую бутылку, которую он, Клямин, хранил для особого случая… – Послушайте, Виталий, вы сказали: «наш рейс». Я вас правильно понял?
– Надеюсь. – Параграф причмокивал, испытывая прелесть коньячного букета. – Мы летим вдвоем. Так решил хозяин. Слишком серьезная ситуация, Антон… Хозяин не может рисковать.
– Какая-то хреновина, – усмехнулся Клямин, сдерживая досаду. – Прилететь, улететь…
– Дай бог. Я хочу надеяться, что именно тем все и закончится.
«Что они имеют в виду? – подумал Клямин. – Что их так пугает?»
– Хотите кофе? – Он повел головой в сторону кухни. Параграф вытянул себя из кресла, прихватил бутылку и направился следом за Кляминым. Кепи он сунул в карман плаща…
Кухня с ее цветным кафелем, югославской универсальной установкой и светильниками выглядела опрятной.
– Холостая жизнь вам не в тягость, – заметил Параграф. Он придвинул к столу табурет и сел, откинув подол плаща.
– А вы женаты? – уклончиво проговорил Клямин.
– Женат. Двадцать лет как женат, – охотно отозвался Параграф.
– О… Награда ищет героя.
– Точно, – поддержал Параграф. – Редкость в наше время.
Клямин поставил на стол две чашки, масло, банку с растворимым кофе, положил соленые палочки, нож. Он поднес к чашкам чайник, наклонил, придерживая пальцем крышку.
– Понимаете, Антон, – продолжал Параграф, – в нашей семье никогда никто не разводился. Ни деды, ни дядья с тетками. Мой отец прожил с матерью сорок пять лет. Всякое между ними было, но семью блюли. Отец был человек высоконравственный, прокурор. Сами понимаете – все на виду… К тому же я люблю свою жену.
– И ни разу ей не изменили, – съязвил Клямин.
– Наносите запрещенные удары. Мы недостаточно с вами близки. – Параграф улыбнулся, сужая и без того узкие, словно у сонной кошки, глаза.
– Да. Мы недостаточно знакомы, – согласился Клямин, размешивая ложечкой кофе. – Однажды я вас встретил случайно. Во дворе дома, в котором жил мой приятель… Ужасная история: он вывалился из окна, упал с девятого этажа.
Параграф спокойно смотрел на Клямина, лишь пальцы его побелели, сильнее сжимая ручку чашки.