Утренние поезда
Шрифт:
У Ярошенко. М а р и я П а в л о в н а одна. Она сидит и читает. Входит С т р е п е т о в а.
М а р и я П а в л о в н а. Здравствуйте, Пелагея Антипьевна.
С т р е п е т о в а. Вы читайте, читайте… Я вам не помешаю. Я тут посижу тихонечко, в стороне. А вы читайте… (Садится.)
М а р и я П а в л о в н а. Может быть, чаю подать?
С т р е п е т о в а. Нет, нет, не надо… Не обращайте на меня внимания… я так… посижу…
Мария Павловна пытается читать, то и дело поглядывая на нее с тревогой. Внезапно Стрепетова испускает отчаянный крик и начинает рыдать.
М а р и я П а в л о в н а (бросается к ней). Что с вами, милая моя?
С т р е п е т о в а (рыдая). Выгнали… выгнали… выгнали…
М а р и я П а в л о в н а. Не может быть! Нет!
С т р е п е т о в а (протягивает ей бумагу). Вот…
М а р и я П а в л о в н а (читает). «Актрису драматической труппы Пелагею Стрепетову предлагаю конторе уволить с первого декабря сего тысяча восемьсот девяностого года с окончанием существующего контракта вовсе от службы дирекции. Всеволожский».
С т р е п е т о в а. Выгнали… выгнали… выгнали… (Встает и уходит.)
Входит П и с а р е в.
П и с а р е в. Прощальный спектакль Стрепетовой… Что это было! К театру невозможно пробиться. Цветы… море цветов. Уборная Стрепетовой была заставлена венками. Нескончаемая овация долго не давала возможности поднять занавес. При каждом появлении Стрепетовой на сцену летели цветы. Аплодисменты после каждого акта не смолкали до начала следующего. Когда прозвучали последние слова Кручининой: «От счастья не умирают» — как она их произнесла! — зрители бросились к рампе. Среди оглушительных аплодисментов слышались выкрики: «Спасибо великое!», «Не уходите, оставайтесь с нами!», «Вон директора!», «Вы наша, наша, наша!» Зрители не расходились, и только с помощью полиции удалось очистить галерку и верхние ярусы. В зале потушили свет… (Уходит.)
Входят С т р е п е т о в а и А л е к с а н д р П о г о д и н.
П о г о д и н. Со студенческих лет я не пропускал ни одного спектакля, где вы играли, Полина Антипьевна. Впервые увидев вас в роли Кручининой, я был потрясен до глубины души. Я вышел из театра и долго бродил по городу. Мне казалось, не Кручинина, а вы сами от себя говорите: «И обид, и оскорблений, и несправедливости я видела в жизни довольно…» Мне хотелось немедленно, сейчас же броситься к вам и сказать… Что сказать, я не знал… И я ходил и ходил в театр, пока вы, с вашими прекрасными, проникающими до самой души глазами, не не стали для меня той единственной, без которой жизнь моя стала немыслима!
С т р е п е т о в а. Саша, миленький… вы сошли с ума. Это невозможно! Да я на тринадцать лет старше вас!
П о г о д и н. Я люблю вас! Для меня вы — все! Я не смогу жить, если вы… откажете мне. Тринадцать лет… Для меня этих лет не существует!
С т р е п е т о в а. Нет, нет, Саша, это невозможно! У вас все впереди, вы встретите ту, что станет вам настоящей подругой, спутницей… А я… Я же в матери вам гожусь, Сашенька!
П о г о д и н. Я вижу, как вы одиноки. У меня сердце разрывается, когда я думаю о том, как вы живете, одна, с двумя детьми, безо всякой опоры в жизни. Поверьте, я сделаю все, чтобы вы почувствовали, что рядом с вами есть человек, у которого только одна забота: чтобы вам было хорошо, покойно!
С т р е п е т о в а. Ах, Саша, Саша, вы меня совсем не знаете. У меня скверный, невыносимый характер… я… да, я совсем больной человек, нервы мои измочалены, истерзаны, я буду для вас тяжелой, непосильной ношей, мальчик мой!
П о г о д и н. Меня ничто не пугает. Нет на свете счастья большего, чем быть рядом с любимой женщиной, быть ей опорой, сделать ее жизнь радостной и счастливой.
С т р е п е т о в а (вздохнув). Счастливой я могу быть только на сцене… Я измучаю вас своими болезнями, переживаниями… капризами… Да, да, я бываю нестерпимой даже с близкими, дорогими мне людьми…
П о г о д и н. Вас сделало такой ваше одиночество, ваша трудная жизнь, несправедливость людская.
С т р е п е т о в а. Милый, милый мальчик! Я вижу, вы любите меня… Но я не смею, не имею права воспользоваться вашей ослепленностью, вашей молодостью, любовью вашей. Нет, нет… Вы такой славный, хороший… Я не смею… (Выходит вперед.) Никто еще с такой страстью, с такой безоглядностью не любил меня, как Саша Погодин. И я… сдалась. Верилось, что кончится мое одиночество, рядом будет человек, любящий меня, готовый сделать все для меня, что только в его силах. Мы поженились. Он любил меня беззаветно, терпел все мои капризы… А я мучила его! Но что я могла с собой поделать?! Мне нужен был театр! Театр, которого у меня не было…
П о г о д и н и С т р е п е т о в а уходят.
Входит П и с а р е в.
П и с а р е в. Любила его Поля или нет? Не знаю. Казалось — любила. Баловала… скорее как ребенка, а не мужа. А счастья не было. Лишенная театра, вынужденная играть в случайных спектаклях, она нервничала, металась, мучилась… Он тоже мучился и ревновал. На людях, словно подчеркивая неравенство их лет, она то была с ним нежна, ласкова, то начинала подсмеиваться над ним, унижать его. За два года он постарел лет на двадцать… (Уходит.)
Входят П о г о д и н и С т р е п е т о в а.
П о г о д и н. Мы едем в Москву, Поля. Я получил новое назначение.
С т р е п е т о в а. В Москву? Нет! Я не поеду.
П о г о д и н. Ты хочешь, чтобы я уехал без тебя?
С т р е п е т о в а. Откажись.
П о г о д и н. Я не могу этого сделать. Я чиновник, человек зависимый. Это значит выйти в отставку. К тому же я считаю, что так будет лучше для нас обоих. Ты сменишь обстановку, для тебя начнется новая жизнь.
С т р е п е т о в а. Какая еще новая жизнь!.. Виссарик учится в университете, я не могу оставить его одного. Здесь в Петербурге у меня какая-никакая, но есть работа… Нет, не поеду!
П о г о д и н. Ты не любишь меня! И никогда не любила! Ты всю жизнь любила одного Писарева. А я… я просто замещаю его…
С т р е п е т о в а. Это не новость. Да, я любила Писарева. И для меня это было и останется навсегда самым дорогим, самым мучительным воспоминанием. Но что было, то было. Теперь ты мой муж.