Утренние прогулки
Шрифт:
Она пальто не снимала, только подошла к двери в ванную.
– Сейчас я выйду, - отозвался Федор Матвеевич.
– А чем заболел?
– спросил я.
– Не знаю. Папа в Тюмени, а мама поехала на дачу, меня одну оставила.
– Нос у него горячий?
– спросил Федор Матвеевич все еще из ванной.
– Очень горячий. И он не ест, лежит на подстилке и на улицу не хочет.
– Понимаешь, в птичьих болезнях я кое-что знаю, а собачьи - не очень. Сейчас я позвоню другу.
Федор Матвеевич вышел из ванной и сразу встал у телефона.
– Знаю, что
– Он на улице никогда не ест, ему Светин отец запрещает. Это называется «отказ от корма», - сказал я.
– Ну конечно, он ведь - служебная собака, - поправился Федор Матвеевич.
– Может, «скорую помощь» вызвать, для животных? Папа оставлял телефон, только я не знаю, куда он делся.
– Сейчас все сделаем. Сначала позвоним другу - если он свободен, то можно не переживать. Он у меня тоже птичник, а сам работает ветеринарным доктором. Только бы застать его дома.
Федор Матвеевич набрал номер и сразу обрадовался:
– Застал!… Игорь, - начал говорить он другу, - Игорек, у тебя мотоцикл на ходу?… Ну, слава богу. Игорек, подъедь ко мне, Пожалуйста, у нас тут у друзей заболела собака… Да нет, не у меня, откуда у меня собака, у друзей, я говорю.
– Он послушал, что ему говорил товарищ.
– Редкой породы, сенбернарыч… И девочка дома одна, плачет.
Я посмотрел на Свету - она и в самом деле собиралась плакать.
– Ну, спасибо. Сейчас мы тебя встретим… Едет, - сказал Федор Матвеевич и положил трубку, - минут через двадцать пять встретим.
Мы оделись, оставили маме записку, где мы, и вышли на улицу.
Мимо проезжали разные машины, но мотоцикл не показывался.
– Он с коляской, - сказал Федор Матвеевич, - его сразу узнаешь.
Потом из- за поворота вывернул мотоцикл, с огромной скоростью понесся к нам и около нас громко затормозил.
– Ну ты и носишься, смотреть страшно, - сказал Федор Матвеевич пожилому человеку в мотоциклетном шлеме.
– Сам просил торопиться, - ответил человек.
Он снял шлем, вынул из коляски чемоданчик и спросил, как настоящий врач:
– Где больной?
Мы пошли к Светкиному дому.
Света открывала дверь, а Барри молчал, хотя раньше всегда встречал своим зычным басом.
Доктор снял куртку, вытер лицо и руки большим носовым платком, прошел в комнату к Барри, нагнулся над ним, а тот лежал и равнодушно смотрел куда-то в сторону.
– Баричек, Барри, - заговорила Света.
Доктор осторожно протянул руку, погладил. Потом провел рукой против шерсти. Потом сказал Свете:
– Девочка, поднимите собаку, пусть он пройдется. Света сказала:
– Стоять!
Барри приподнялся, а потом снова лег.
– Позовите его из кухни, а я посмотрю, как он ходит.
Света ушла в кухню и позвала Барри оттуда.
Барри медленно пошел к ней, не обращая на нас внимания.
Там он попил воды и вернулся назад.
– Чумка, - сказал доктор, - кожная форма. Сегодня ты его не чесала?
– Нет, - ответила Света.
– Если бы чесала,
– Он снова провел рукой против шерсти.
– Главное, чтобы не перешла в нервную форму. Большие собаки плохо ее переносят, чаще приходится усыплять.
– Он посмотрел на Барри из коридора.
– А жаль будет, хороший пес. Играл с какой-нибудь собакой на днях?
– Играл в воскресенье, с уличной какой-то.
– Вот и заразился. Ни в коем случае с уличными собаками не играйте.
Доктор вынул из чемодана маленькую пластмассовую коробочку.
– Я выпишу рецепт. Будете делать уколы четыре раза в день, лекарства купите в обычной аптеке. Сейчас я сделаю первый укол, а вы учитесь. Где у вас можно прокипятить шприц?
Света достала большую миску, туда положили настоящий шприц, две иглы, и мы стали ждать, когда закипит вода.
Потом доктор вымыл руки, собрал шприц, достал ампулу с жидкостью, сломал у нее горлышко, набрал жидкость в шприц, иглой шприца проткнул дырку в металлической пробке маленькой бутылочки, где был на дне порошок, и перелил туда жидкость. Порошок растворился, доктор набрал все назад в шприц, сменил иглу и стал делать укол Барри так же, как делают людям. Протер ваткой, смоченной в спирте, место на коже у задней ноги, воткнул иглу.
Барри даже не зарычал.
– Уж больно ты волосатый, - говорил ему доктор, выдавливая всю жидкость из шприца под кожу Барри.
– Ничего, у меня рука легкая… Я вам все это оборудование оставлю, только не разбейте. Дня три придется поколоть. В шесть утра, в двенадцать дня, в шесть вечера и в двенадцать ночи.
– В двенадцать дня как же мы сможем?
– сказал Федор Матвеевич.
– Сейчас конец месяца, меня с работы не отпустят. В другие часы - я могу.
– Завтра среда?
– спросил доктор.
– Ладно, у меня следующие три дня вечерний прием, уколю вашего пса сам. Жалко, уж очень славный пес.
Света нашла лишний ключ от квартиры и дала его доктору, потому что мама у нее днем завтра тоже работала и дома никого бы не было.
– Постарайтесь его кормить тем, что он любит. И поливитамины давайте, обязательно поливитамины!
– сказал доктор, когда уходил.
– Спасибо тебе, Игорь. Видишь, без тебя бы загубили собаку.
– Рано еще говорить спасибо. Лишь бы не перешло в нервную форму. У таких собак она почти всегда кончается параличом. Ну, будем надеяться и лечить. И на улицу выводите на одну лишь минутку, не больше.
Доктор вышел из дома, и я видел в окно, как он пошел в своей куртке по улице в сторону мотоцикла.
– Теперь, Света, сходим за лекарством, а в шесть утра и вечером буду ходить к вам в гости. Уколы делать я умею, - сказал Федор Матвеевич.
И мы все пошли в аптеку.
Я проснулся рано утром и посмотрел на будильник.
«Неужели про укол забыли!» - испугался я и выскочил из своей комнаты.
В прихожей пальто Федора Матвеевича не было.