Утренний хоббит
Шрифт:
В качестве кровати он выбрал дальний правый — от дверного проёма — угол, где боковые скамейки смыкались друг с другом под углом девяносто градусов. Расстелил на каменной поверхности густую волчью шкуру, в изголовье пристроил — в качестве подушек — меховые безрукавки, аккуратно свернутые «в трубочку».
Томас уже расстелил на каменном столе некое подобие скатерти и принялся нарезать на тонкие ломтики свиную ветчину, когда услышал далёкий голос Мари:
— Дорогой, выгляни, пожалуйста! Томас! Выгляни на секунду!
Он вышел наружу и беспомощно оглянулся
— Да здесь я, здесь! — раздалось со стороны бассейна. — Уже плескаюсь! — над порфировым бортиком показалась черноволосая голова. — В моём вещмешке лежит квадратная простынка. Принеси её, пожалуйста, сюда…
Томас, пристроив на плече кусок льняной ткани, медленно двинулся к бассейну. Сердце стучало неровно и учащённо, в голове плавал густой туман.
Возле порфирового кольца обнаружилась одежда Мари, сложенная аккуратной горкой.
«Она что же, купается совершенно голой?!», — почему-то запаниковал внутренний голос. — «Это же значит, что…».
— Да, я голая! — словно бы прочитав его мысли, весело и беззаботно подтвердила Мари. — Бросай, хоббитанский тормоз, полотенце на бортик, раздевайся и полезай в воду! Ко мне…. Ты же сам этого хотел?
Часа через два с половиной Мари, небрежно прикрытая короткой льняной простынкой, вольготно расположившись на густой волчьей шкуре и с удовольствием прихлёбывая из походной оловянной кружки креплёное яблочное вино, поинтересовалась — голосом довольной и сытой кошки:
— Тебе было хорошо, дорогой?
— Очень, — устало улыбнувшись, невнятно пробормотал Томас.
— И мне тоже — очень хорошо…. А как же обзавидуются мои венские подружки! — неожиданно сменила тему девушка, то есть, уже молодая женщина (или правильнее говорить — молодая хоббитанка?). — Они же первый раз занимались этим, или ещё только будут заниматься, чёрт те где: на заднем сиденье автомобиля, в школьном спортзале, в крошечном номере придорожной гостинице…. А, я? В Средиземье! Глубоко под землёй, в бане древних гномом, рядом с кучами костей мёртвых воинов! И, с кем? С самым настоящим хоббитом — из голливудских фильмов! Симпатичным таким, светленьким, ласковым и неутомимым…
«Неутомимый светленький хоббит», прикрыв глаза, принялся громко похрапывать, глупо и блаженно улыбаясь во сне…
Глава двадцать седьмая Сумеречные встречи
В жизни каждого — человека, хоббита, гоблина, орка и иже с ними — существуют места, откуда не хочется уходить. Не хочется, и всё тут! Вроде бы, очень надо — бежать куда-то, сломя голову — но, нет желания….Более того, в этих местах всегда хочется задержаться. В обязательном порядке. Если и не навсегда, то максимально надолго. Но…. Но всегда (всегда, и это не преувеличение!) найдутся важные и непреложные причины, заставляющие покидать любимые и насиженные места и отправляться в дорогу. В дальнюю ли, в ближнюю ли? Не важно! Но — в дорогу….
Вот и нашим героям пришлось покинуть свой благословенный и неповторимый «банный» рай.
— Пора, дорогая, идти
— Я и не спорю, — печально вздохнула Мари, не выпуская из своей мягкой и нежной ладошки его ладонь. — Надо, так надо. Сейчас помоем посуду, соберём вещи и пойдём дальше. Вон по той лестнице, на её нижней ступени я видела изображение ящерицы, нанесённое тёмно-синей краской…. Только, давай, ещё разочек — напоследок — искупаемся в нашем бассейне?
Искупались, понятное дело…
Они, следуя за маленькими ящерками, выбитыми здесь и там — на стенах, полу, валунах, сталактитах и сталагмитах — уверенно продвигались по подземельям древней Мории. Прямые и извилистые коридоры, низкие и высокие туннели, разнообразные арки и арочки, лестницы — узкие и широкие, длинные и короткие…
Время текло медленно, вязко и однообразно: трёх-четырёх часовой переход, короткий привал, новый переход, новый привал, переход, шести-семи часовой сон, переход…
Перед входом — из просторного подземного зала в очередной узкий коридор, на стене которого была выбита ящерица — Томас остановился и прислушался. Показалось, или, действительно, из темноты доносились едва слышимый свист и непонятное потрескивание?
— Надо зажечь факел, — предложила Мари, которая, очевидно, тоже что-то услышала.
— Он у нас предпоследний.
— Что из того? Из этого хода веет опасностью. Так кто-то есть…
Они прошли по коридору минуты три-четыре и остановились: в свете факела — метрах в двадцати пяти прямо по курсу — обнаружились странные, пляшущие в неверных отсветах силуэты.
— Это что же такое? — удивлённо прошептала Мари. — Очередной сюрприз Средиземья?
Впереди, встав на задние лапы, непринужденно разгуливали большие, тёмно-бурые крысы. Не то, чтобы очень уж большие, так, только до колена среднестатистическому хоббиту, но всё же…
— Крысы? — засомневался Томас. — Скорее, хомяки. Больно уж щёки толстые, а глазки — хитрые.
Одни «хомяки» сжимали в лапах крохотные кинжалы, другие же умело пристраивали на тетивах чёрных луков короткие стрелы.
«Понятное дело, что «крохотные» и «короткие» — термины сугубо относительные», — нудно зашелестел внутренний голос. — «Кстати, наконечники этих маленьких стрел запросто могут быть смазаны смертельным ядом. Так что, мон шер, соблюдайте повышенную осторожность…».
«Хомяки», суетливо потрескивая, наверно, переговариваясь между собой, посматривали на нежданных пришельцев с нескрываемым недоверием.