Утро без рассвета. Книга 3
Шрифт:
Клещ следил за плотами. Высматривал каждую приподнявшуюся скобу. Вбивал прочно. Бегал от плота к плоту и снова возвращался к Яровому. Тот краем глаза внимательно наблюдал за поселенцем.
— Значит, будешь откапывать тестя? — спросил Беник.
— Придется.
— И охота людям заниматься пустяками.
Аркадий заметил, что Клещ облокотился на багор. Вот крюк багра влез под скобу. Стал вытаскивать ее. Скоба медленно выходила из березовых бревен.
Яровой понял. Клещ делает это не случайно. Сейчас бревна расползутся. Ведь береза, а это Яровой уже знал, крепится скобами с одной стороны. Стоит выдернуть одну скобу и плот разъедется по бревну. А на
Беник, видев это, опешил, потянулся за веревкой, чтобы успеть связать плот, но веревка не была продета в кольца и беспомощно упала в воду. Рука Беника не успела схватить ее. И Клещ, не рассчитав, бултыхнулся головой в воду. Его тут же накрыл следующий плот.
— Эй! Рулевой! Остановите катер сигналом. Человек в воде!
Рулевой дал гудок. Плоты, пройдя немного, остановились.
И Яровой увидел захлебывающегося поселенца. Следователь перескочил на боковой плот. Потом на последний, стянул с себя плащ, ботинки. Перед глазами стояли лица жены и сына Клеща. Они любили и ждали его. Яровой нырнул в воду, не раздумывая. Ухватив Беньку за телогрейку со спины, он подтащил его к плоту. Помог взобраться. Влез и сам.
— Чего спасал, зачем лез? Иль боялся, что дело за недоказанностью в связи с моей смертью прекратить придется? А тебе хочется отличиться! Так, что ли?
— Молчи! — Яровой с трудом сдерживал ярость.
— Чего кричишь? Я ведь там в воде утопить тебя мог, как раз плюнуть. Ногами обхватить и крышка. И головой в сплетение. И плавал бы ты себе теперь на дне Тыми!
— Ладно, грозилка! Вылей воду из сапог лучше.
— Что ж шум не поднимаешь? Ведь это я тебе подстроил. Плот-то не просто так разошелся. Скобу я вырвал.
— Видел! — прервал следователь.
— А чего ж молчишь?
— Будем считать недоразумением. Случайностью. Совпадением. Хотел меня утопить, а тебя вытаскивать пришлось! Мститель! Ты, что ж, думаешь, что я не знаю, чего ты хочешь? Но это тебе не удастся, Клещ! Я слишком много сил вложил в это дело. А эту случайность могу назвать доказательством. Еще одним. Но для себя.
— Ты ничего не докажешь. И я ни в чем не виноват. Тебя хотел убить! Верно! Как любого лягаша. Я не из страха. Я всех вас ненавижу! Всех! Вы для меня все одинаковы! Я никогда не боялся вас! Слышишь? Никого! А в Ныше или Ногликах зови своих мусоров! Сам скажу, что хотел тебя утопить.
— Нет, не выйдет! Ты просчитался!
— Следить будешь? — вскочил Клещ.
— Расследовать.
— Ну, погоди! Перехлестнутся еще наши пути, — скрипнул зубами Беник.
— Я в этом не сомневаюсь, если ты виновен, — уже спокойно ответил ему
В Ныше он сошел на берег, плоты тут же пошли к Ногликам. А на следующий день Яровой вместе с участковым милиционером, депутатом сельсовета, с двумя понятыми — рабочими коммунхоза, раскопали могилу, сняли крышку гроба. Труп Григория в не оттаявшей земле сохранился хорошо. Яровой сфотографировал его. Потом снял часы. Внимательно осмотрел их. Составил протокол осмотра. Оказалось, что часы хоть и были золотые, но довоенного выпуска. Аркадий сфотографировал их тщательно и надел на руку покойника.
А присутствующие на осмотре все, как один, подтвердили, что Григорий носил эти часы постоянно, не менее десяти лет…
И СНОВА АЛИБИ
Яровой поспешил к пристани, где, по словам участкового, находилась милицейская лодка, в которой Ярового обещал доставить в Ноглики работник связи. Услышав, по какому делу он приехал сюда, начальник милиции откровенно рассмеялся.
— Не там ищете, дорогой человек. Мы с этих поселенцев глаз не спускаем. Лично за всеми следим. О каждом шаге знаем. А уж Сеню и Беньку знаю, как свои пять пальцев. Лекции им читаем. Перевоспитываем. Да и отмечаем. На участках бываем постоянно.
— А в марте были? — дрогнул голос следователя.
— Понятное дело! Мы же отчеты по проведенной работе в область посылаем.
— А вы не покажите ли мне графики посещения участков лесорубов и плотогонов? Кто и в каких числах марта посещал Сеню, Беника и Владимира Журавлева?
— Почему же? Конечно, можно. Мы же должны помогать друг другу, не глядя на разделяющие нас расстояния и прочее — искал начальник в столе нужные бумаги.
— Вот, смотрите, — нашел он графики посещений поселенцев.
Яровой подошел.
— Вот март. Смоленцев— это я! Видите— девятнадцатого марта я сам был на участке Сени. Читал лекцию «Моральный облик человека — члена социалистического общества». Вот так. На деляне были все. Вот и отметка. Кроме меня, его участок десятого марта посещал мой заместитель. А в последних числах марта — вот видите— инспектор пожнадзора. И тоже с участковым. И снова отметка — все на месте. Да и куда они могут выехать от нас? Область — пограничная. Без паспорта им ни шагу не дадут сделать. Покуда не очистятся, и мечтать об отлучках не могут. У нас никогда даже не подготавливались побеги. Да и куда? В море? Пешком? Но вы сами понимаете, что это же смешно.
— А плотогоны? Они же почти к устью подходят?
— Вот именно, что почти! Но это только почти! А потом? Куда он дальше денется? На плоту — в Ереван? Так у нас, к сожалению, прямого сообщения нет. А то бы я первый в отпуск нагрянул. На вашем прославленном солнце погреться и винограда настоящего поесть. С ветки. И коньяк… Ох! Столько слышал! А попробовать ни разу не привелось. Не добрался даже на самолете. Чуть до Москвы — и все! Баба все деньги на тряпки промотает… А уж куда там Беньке! В Хабаровске с радости добрался б до водки, сотней брандспойтов не подняли бы!
— А у него кто был в марте?
— А вот смотрите! Я вместе с инженером по технике безопасности, потом опять заместитель. И вот совместно с работниками конторы. Седьмого, шестнадцатого и тридцатого.
Следователь совсем
сник—.Так-то, коллега! У нас хоть и поселение, но порядки жесткие.
— А Журавлев? — спросил Яровой.
— Володька? Да с его головой дальше Ноглик и соваться нечего. Он же чеканутым был! Куда ему кого-то убивать?
— Кто его контролирует?