Утром деньги, вечером пуля
Шрифт:
В этом месте воспоминаний Василий Макарович смахнул со щеки набежавшую слезу. Жена-покойница умная была женщина, видно, заметила, что муж ее молодой закадычной подружке нравится. И сделала так, чтобы подружка в доме ее не появлялась. Василий только доволен был, да честно сказать, и выбросил Нинку из головы. А как пришел в это отделение работать, так и наткнулся на нее в паспортном столе. И не Нина уже, а Нинель Владимировна. Раздобрела, заматерела, голос по-прежнему громкий, только строгие начальственные нотки в нем иногда проскальзывают. Куликова, однако, встретила
А уж как похоронил жену, то Нинель тут как тут. Положенного времени ждать не стала, сразу ему бухнула: я, говорит, мужа своего выгнала, ты теперь тоже свободен, давай вместе жить! Василий Макарович прямо обалдел тогда – ты, говорит, соображаешь, чего хочешь? Месяца не прошло, как жену похоронил, а ты меня жить приглашаешь? Ты что ж, меня за полную скотину держишь или как? Очень расстроен был после смерти жены, себя не помнил, грубо ответил. Потом попивать от тоски начал, а потом уж пенсия подошла. Его с работы и выперли. С почетом и цветным телевизором. Панель плазменная, чтоб ее совсем разорвало…
С Ниной с тех пор так и не виделся, ни к чему ему было.
А сейчас достал Василий Макарович из шкафа костюм, еще женой купленный, и рубашку новую, что Василиса подарила на прошлый день рождения. И галстук сам завязал. И хоть Василий Макарович к удавке этой не привык, а все же пришлось надеть. Ботинки начистил, повздыхал немного – крути не крути, а надо к Нинели топать… Потому как посмотреть адрес Алены Геннадьевны Щукиной Василиса и в компьютерной базе данных могла бы, а вот полную справку на всех подходящих Щукиных ему только Нинель выдаст.
Проходя мимо магазина, хотел было Василий Макарович конфет коробку купить, чтобы не с пустыми руками идти, все же дело-то у него личное, да передумал. Все же место официальное, паспортный стол, а он тут с конфетами да с букетами. Это ж не театр, а милиция!
В паспортном столе, как всегда в приемные часы, было столпотворение. Хотел было Василий Макарович без очереди проскочить, да его чуть не разорвали две старухи, которые украденные паспорта восстанавливали, да парень с наколками. Этот, правда, потише себя вел – из зоны вышел, пока паспорт новый не получит, шуметь ему не с руки.
Делать нечего, пришлось очередь занять. Измаялся Василий Макарович за полтора часа ужас до чего, однако раз решил – надо держаться. И дождался.
Как вошел в кабинет – так и обомлел. Вроде бы Нинель сидит за столом, а вроде бы не она. Раньше-то она на работе костюм носила пуленепробиваемый темно-синий, зимой и летом одним цветом. Блузочку опять же белую, официальную, с отложным воротничком, волосы коротко стриженные, волосок к волоску зачесанные. Войдет к ней человек за справкой какой или подпись получить, да и встанет у двери, ноги к полу прирастут.
Ну, стоит посетитель у двери, с ноги на ногу переминается, а слово сказать боится. Помаринует его Нинель сколько-то, потом голову поднимет, плечи железные расправит и взгляд пронизывающий бросит: «Что у вас?»
А человек после такого взгляда не то что сказать толком – пикнуть не смеет, язык к гортани прирастет намертво. Редкие люди от Нинели Владимировны желаемого добивались, для этого особую закалку иметь надо.
Ну, конечно, Василию Макаровичу от нее был полный респект – до поры до времени. У дверей его не держала, чайком угощала… А все равно он ее побаивался.
Теперь же вместо железобетонной конструкции сидела за столом райская птица. Платье яркое, в разводах, волосы завитые, в ушах серьги с камнями крупными, на руке браслет, на шее цепочек несколько. Сама загорелая, видно, только с курорта. А пахнет в кабинете… Василий Макарович в женских духах не разбирается, но и то сразу понял, что французские. Стоит он у дверей, а сам про себя радуется, что конфет не купил. Хорош он был бы с грошовой коробкой против Нинели, золотом обвешанной, как елка новогодняя!
Нинель голову от бумаг подняла, хотела спросить: «Что у вас?» – а как узнала, кто к ней зашел, то очень удивилась. Смотрят они друг на друга, Василий Макарович и хочет хоть здрасте сказать, а не может, онемел совсем. Видно, в кабинете у начальницы паспортного стола такая атмосфера, что все люди речи лишаются.
Нинель первая опомнилась, кивнула на стул напротив.
– Ну что, Вася, зачем пожаловал? Дело у тебя ко мне или так, поболтать?
С усмешкой так спрашивает, а глаза серьезные.
– Да какие же у меня теперь дела? – пригорюнился Василий Макарович. – От дел-то я давно отошел. Ты будто не знаешь, что я на пенсии. Вот, пришел на прием к тебе, как обычный гражданин, очередь отсидел, между прочим.
– Ничего, у тебя время есть. А все же, для чего я тебе понадобилась? Паспорт, что ли, потерял? Так подавай официальное заявление.
– Да нет, паспорт у меня в кармане, – протянул дядя Вася, – а пришел я к тебе, Нина, вот по какому вопросу.
Он опустил глаза и наткнулся взглядом на Нинин бюст, выглядывающий из декольте. «Чем больше лет, тем глубже вырез!» – вспомнилась поговорка. Уж очень она к Нинели подходила, однако нельзя не признать, что вид был не противный.
– Что это ты, Василий, так разулыбался? – с подозрением спросила Нинель. – У меня ведь прием, люди ждут…
– Да все никак решиться не могу, – честно признался Василий Макарович.
– Ах вот оно что… – протянула она и поглядела на него очень внимательно.
Взгляд у Нинели был профессиональный, от нее не укрылся и слегка поношенный, но все же костюм, и тщательно начищенные ботинки, и даже узел на галстуке она исследовала очень тщательно.
– Стало быть, дело у тебя, Вася, ко мне сугубо личного плана, – уточнила Нинель.