Увечный бог

Эриксон Стивен

– Ложная заря, - прогудел Ходунок.
– И Скрип пропадает. Мы не можем задерживаться. Если он перестанет думать только о ногах...

– Я был учеником каменщика. Мечтал стать музыкантом, сладко пить и жиреть при каком -нибудь королевском дворе.

– Только не снова, - сказал кто-то в толпе.
– Дайте ему скрипку, а мне носовой платок.

– Рад, что вы все со мной. Ну, почти все. Сжигатели заслуживали лучшей смерти...

Всадник презрительно хмыкнул.
– Не будь идиотом, сапер. Ты успел вообразить нас такими, какими мы не были. Быстро же ты забыл. Иногда -

в лучшие моменты - мы были бунтовщиками. Но по большей части грызлись друг с дружкой. Любой офицер норовил сбежать, пока его не... Плохо было, Скрипач.

– Слушай, сержант. Не я сделал нас поганой легендой. Я ни слова не сказал.

– Тебе и не нужно было, понял? Люди все сами выдумают, сделают из большой кучи навоза горний престол. Дай только время да пусть молчат знающие.

– Теперь я Охотник за Костями. Теперь я не с вами - это и пытался вбить в голову Ежу.

– Чудно. Так иди, отыщи кости.

– Почему бы нет. За какими костями прикажете охотиться?

Вискиджек подал коня вперед и развернул, блокируя Скрипачу путь. Старый сержант выглядел плохо - черт дери, он наполовину мумифицированный труп, и конь не краше.
– Как думаешь, Скрип?
– В голосе не было вопроса.

– Вискиджек...

– Откуда взялось это имя, Скрип?
– Это сказал Колотун, жестоко израненный, кожа покрыты коркой крови.

– Имя? Охотники? Думаю, это были костяшки пальцев.

– От чьей руки?

– Чьей? Ничьей... многих. Без имен, давно мертвых... просто безымянные кости!

Солдаты таяли на глазах. Но ему хотелось, чтобы они остались. Разве не должны они быть рядом, подхватить душу, когда он умрет?

Полупрозрачный Вискиджек поворотил коня.
– Кости павших, Скрип. Ну, кто пал ниже всех?

Перед ним лишь далекая линия, ровная линия. Всего лишь горизонт. Скрипач потер лицо."Галлюцинации, мать их. Лучше бы дали глоток воды".

Он продолжал идти. Без причины. Но и останавливаться нет причины.

– Кто пал ниже всех. Забавный ты человек, Вискиджек. "Может, так и есть. Может, она создала нас и назвала охотниками за костями проклятого бога. Может, она сразу все сказала, но мы были слишком тупыми.

Но поглядите на ту линию. Идеально ровную линию. Она так и ждет, чтобы сделать наши кости частью границы, и за нее нам не выйти.

Почти время.

Еж, найду тебя, если сумею. Пара слов. Пожатие руки или крепкий подзатыльник - по ситуации.

Охотники за Костями. Ох. Славно".

***

Лостара Ииль жаждала возвращения бога. Желала ощутить тот поток силы, ту ужасающую волю. Пусть заберет ее отсюда. Ощутить, как внезапная сила бессмертия наполняет тело... Она протянула бы руку и завлекла Хенара Вигальфа под тенистое крыло. И других, если бы удалось. Всю армию мучеников - они такого не заслужили.

Хенар шел рядом, готовый помочь, если она упадет. Казавшийся

неукротимым мужчина согнулся, словно дряхлый старик. Жажда сломила всех, как будто невидимая рука опустилась с неба. Адъюнкт была в десяти шагах впереди, справа от нее Банашар; далеко впереди брел одинокий Скрипач. Казалось - от него исходит музыка, пение сирен, влекущее всех вперед. Но скрипка его сломана. Нет музыки, пусть ей и кажется - только слабеющая панихида шума крови в ушах, хрип дыхания, хруст стертых сапог по твердой земле.

Нефритовые Чужаки нависли с севера, отбросив спутанные тени - ужасные шрамы будут прорезать небо весь день, уже видимые сквозь сияние злого солнца, делающие свет колдовским, нездешним.

Адъюнкт ступала неуверенно, пошатываясь то влево, то вправо. Похоже, лишь Скрипачу удавалось идти по прямой. Она вспомнила его чтение. Дикарскую жестокость произошедшего... Неужели всё было зазря? Поток возможностей, но ни одна не реализована, ни одна не рождена. Похоже, Адъюнкт - не получившая карты - отняла у них судьбы, завела в место неизбежной гибели. Гибели, лишенной доблести и славы. Если так... чтение Скрипача - самая злая из шуток.

Куда он идет впереди всех, какое отчаянное желание его влечет? Хочет доказать истинность своих видений? Но пустыня бесплодна, даже костей Змеи уже не видно - они потеряли след мертвых детей, причем неведомо когда, и дороги к мифическому Икариасу никто больше не видит.

Она снова нашла взглядом Адъюнкта, женщину, за которой решила следовать. Она не знала, что и думать.

За Таворой бледный, как вода тропического моря, горизонт окрасился огненно - алым. Знак конца ночи, конца перехода. Тени развернулись.

Скрипач встал. Обернулся к ним лицом.

Тавора остановилась в десяти шагах, постепенно замедляя шаги и в конце концов чуть не упав. Банашар шагнул было к ней, но остановился: Тавора выпрямилась сама.

Хенар взял Лостару за руку. Они стояли молча. Женщина уставилась на землю, словно желая привыкнуть, зная, что не сойдет с этого места никогда. Ни она, ни Хенар. "Вот, вот моя могила".

Подошли кулаки и офицеры. Лицо Добряка опухло и покраснело, словно он споткнулся и обо что-то ударился. Ребенд была рядом, держала руку на мече и не сводя глаз с Блистига. Тому устроили взбучку, поняла Лостара - сломан нос, разбиты губы, повсюду пятна высохшей крови. Под глазами натекли синяки, но глаза неотрывно смотрели на Адъюнкта. Горячечный, полный злобы взор.

За офицерами медленно замирала армия; она видела лица ближайших солдат - легиона стариков и старух. Все смотрят сюда. Вещмешки брошены; там и тут солдаты упали, не сумев снять их с плеч.

"Да, это конец".

Все смотрели на Адъюнкта.

Тавора Паран вдруг стала казаться маленькой. Персона, которую никто не заметит на улице, в толпе. Мир полон таких людей. Без явных дарований, без признаков красоты и благородства, без черт характера, вызывающих доверие - как, впрочем, и желание поспорить. "Мир такими полн. Полн. Теми, кого никто не видит. Не вспомнит, не засвидетельствует".