Увечный бог
Шрифт:
Пожилой хундрил подошел и помог Седдику положить мешок в фургон. Мальчик оглянулся на Баделле. Она кивнула. Он залез и сел рядом с сокровищами. Он думает, что там и умрет.
"Но так не будет. Как он сумеет выжить? Хотелось бы знать ответ, потому что в нем тайна".
Тут откинулся полог шатра роженицы, вышел отец. Глаза его были сырыми от слез, но был в них и огонь. "Он горд. Он дерзок гордостью и готов бросить вызов всем нам. Мне нравится этот взгляд. Так
Баделле задохнулась, видя бредущего к ним Рутта - откуда он взялся? Где прятался?
Со скрюченными руками, с ужасной нуждой на сморщенном лице встал он перед матерью.
Тоска сжала сердце Баделле, она пошатнулась от внезапного бессилия. "Где же Хельд? Хельд мертва. Она была мертва уже давно. Но что же нес Рутт в руках все это время? Всех нас".
Мать поглядела на мальчика; Баделле заметила, что она стара - да и отец больше годится в дедушки. Она глядела на Рутта, на пустые руки, в искаженное лицо.
"Она не понимает. Откуда ей? Он никому не повредит, наш Рутт. Он нес нашу надежду, но надежда умерла. Не его вина, не его вина. Мать, если бы ты была там... если бы видела..."
Тут она выступила вперед, эта старуха, эта женщина с последним ребенком, эта чужачка, и нежно опустила младенца в колыбель рук.
Дар безмерный... когда она положила руку ему на плечо, толкнув вперед, чтобы он пошел с ней и мужем - когда они двинулись за последним фургоном - медленно, словно быстрее она идти не может... Баделле не пошевелилась.
"Седдик, я расскажу тебе, чтобы ты помнил. Таковы хундрилы, податели даров. Помнишь их, верно?"
И Рутт шествовал словно король.
Седдик смотрел со своего насеста, как все расступились перед фургоном для матери, для Рутта и ребенка в руках, как фургон двинулся вдогонку армии. Мужчина - отец так тянул за лямку, словно готов был двигать это бремя в одиночку.
Ибо это не бремя.
Седдик знал: дары - не бремя.
Впереди простерлась пустыня. Скрипач не видел ее края и уже верил, что не увидит никогда. Вспомнились древние границы из костей - кажется, они остались за спиной столетие назад. Не могло быть предупреждения более ясного. Но она не колебалась.
Нужно всё оставить ей. Мир - ее враг, и она смотрит ему в глаза, не моргая. Она провела их по пути страдания к Увечному Богу. Но разве могла быть иная дорога к такому божеству? Она сделала из них великую жертву... неужели все так просто и грубо? Он не считал ее способной на такое. Ему хотелось забыть саму эту мысль.
Но вот он, идет на полсотни шагов впереди всех. Даже дети хундрилов отстали, оставив его в одиночестве. А позади - раздавленная
Под призрачным светом Нефритовых Чужаков Скрипач устремил взор на линию горизонта. Ноги двигаются как ножницы, мышцы омертвели и не чувствуют боли. Он прислушивается к своему дыханию, к стонам воздуха - вверх и вниз по опухшей, сожженной трахее. На таком просторе мир его съеживается шаг за шагом; скоро, знает он, будет слышно лишь биение сердца, а потом и оно затихнет.
Этот миг ждет где-то впереди. Нужно просто дойти.
Вокруг шепот и движение - или это испарения воспаленного разума? Он видит всадника рядом, так близко, что можно положить руку на сухую, покрытую солью кожу плеча... Он знает всадника. Даже слишком хорошо.
"Сломал ногу. Словно первая поваленная колонна в храме. Колотун - вижу тебя - ты хотел поработать над его ногой. Даже за пределы субординации вышел. Но он не слушал. В том и проблема: слушает, только если ему хочется.
Ходунок, ты до сих пор самый уродливый Баргаст, какого я видел. У вас в племени специально таких выращивают? Чтобы сильнее пугать врага. А женщин выводят полуслепых, да? Уравновесить весы, иначе никак.
Тогда где Быстрый Бен? Калам? Хотелось бы увидеть всех друзей.
Еж, ну, он сошел с тропы. Не могу в глаза смотреть. Плохой поворот, не так ли? Может, ты сможешь с ним поговорить, сержант. Взять назад, туда, где ему место".
– Еж там, куда мы его послали, Скрип.
– Что?
– Мы послали его к тебе... то есть сюда. Тропа назад оказалась долгой, понимаешь, сапер?
Колотун подал голос: - Спорю, он гордился собой, когда очутился у тебя, Скрипач. А ты просто отвернулся.
– Я... ох, боги. Еж. Лучше его найти, всё перетереть до зари - мы еще успеем, правда, сержант?
– До зари, сапер. Да. До зари.
– А потом?
– Так хочется к нам?
– Вискиджек... прошу, скажи, что делать?
– Если бы мы ждали зари, ты сказал бы: "Какого Худа?" Думаешь, тебя провели через такое без цели? А Еж? Он здесь только чтобы сдохнуть рядом с тобой? Его послали, чтобы вы смогли поцеловаться напоследок? Боги подлые, Скрипач! Ты не так уж важен в проклятой схеме.
– Ну, - сказал Колотун, - он может быть важен, сержант. Капитаном сделался. Получил свою роту из морпехов и панцирников. Наш Скрипач теперь невыносим до ужаса.
– Небо бледнеет, - бросил Вискиджек.
"Потому что вы на чертовых конях. Я ничего не вижу".