Увечный бог
Шрифт:
Он снова поглядел на Прыща.
– Видел я нутро многих людей. Живых и мертвых. Что же. Был один учитель, жрец. Одевающий мертвых. У него были радикальные воззрения. Боги, а что? Он так и так помрет.
Мертвяк вытащил набор иголок.
– Он говорил, можно влезть в тело, пережать сосуд и сшить, прямо там, внутри. Да, не поможет, если еще и легкое задето. Но на губах нет кровавой пены. Пока. Поэтому... думаю, что попробую.
– Он поднял взор.
– Вы двое, нужны ваши руки - откройте рану как можно шире. Боги, что у вас, Имассов, за
– В наших руках нет жизни, - сказал один.
– Это тут при чем?
– Мы не занесем в рану инфекцию, целитель.
– Нет. Но нож, наверное, уже это сделал.
– Кровотечение очистило рану, целитель. Главная опасность заражения в тебе и твоих инструментах.
Всаживавший кишечную нить в иголку Мертвяк поморщился: - Тот старый жрец был с вами одного мнения. Но ведь сделать я ничего не могу?
– Да.
Зрение Мертвяка затуманилось, но он сумел удержаться."Невероятно. Умираю, пытаясь спасти жизнь другого. Но есть ли смысл?"
Имассы склонились, приготовившись раскрыть рану.
– Вгоняйте пальцы поглубже, нужно увидеть как можно больше. Нет, погодите. Вижу лишь ваши пальцы.
– Целитель. Один из нас будет держать рану. Второй найдет концы разрезанного сосуда.
– Да! Пойдет! Когда найдешь, сожми крепко, останови поток крови. Вы выведи ближе, чтобы я видел.
– Мы готовы, целитель.
– Он потерял много крови, он в шоке. Наверное, ничего не поможет. Удивительно, что он еще не мертв. Я могу его убить. Или он помрет после. Потеря крови. Заражение.
– Он отстранился, глянул в безжизненные лица.
– Ладно, надо попросту не думать. Начинаем.
Они ждали далеко в стороне от колонны. Большая часть войск уже прошла. Блистиг стоял, глядя на офицеров, скрестив руки на груди.
Добряк и Ребенд приблизились.
Нефритовые Чужаки светились над головами достаточно ярко, чтобы отбрасывать зеленоватые тени; казалось, сама пустыня смущена, даже разгорячилась - было не так холодно, как прежде ночами. А вот ветер утих. Лагерь окружило безмолвие.
Блистиг не дрогнул, поглядев в глаза Добряка.
– Ночью я казнил предателя. И ничего более. Я придерживал запас воды, зная, что наступит крайняя нужда.
– Да ну, - ответил Добряк.
– И сколько там было фляг? Четыре? Пять?
– Для корпуса офицеров, Добряк. С учетом морской и тяжелой пехоты, если потребуется. Не очень много, да... но вполне достаточно. Адъюнкт вам не сказала? Морпехи и панцирники прежде всех. Да остальные и не имеют значения.
– Лейтенант Прыщ не под вашей командой, Блистиг.
– Акт измены требует вмешательства любого офицера, его обнаружившего. Я действовал по закону военного времени.
– Вода, - вмешался Рутан Гудд, - была выделена для детей Змеи. По прямому указанию Адъюнкта.
– Адъюнкт ничего о ней не знает, капитан Гудд. Вы говорите
Фаредан Сорт фыркнула: - Все знали о заначке, Блистиг. Мы лишь ждали ваших действий. И вы не могли ничего выделять, вы запасами не распоряжаетесь. Если тут есть измена, то ваша.
Кулак ощерился: - Вот где вы потеряли путь, все вы. Вся эта чушь - "мы заодно" - и в результате жалкий копатель выгребных ям получает не меньше кулака, капитана и самого Адъюнкта. Черт подери! Не так устроен мир, и не без причины. Высокорожденные заслуживают больших порций. Это награда за высокую ответственность, за великие умения и таланты. Таков закон мира, друзья.
– Не знала, что вы из знати, Блистиг, - воскликнула Сорт.
Губы кулака скривились.
– Есть иные пути к привилегиям, Сорт. Поглядите на себя. Дезертир со Стены, а теперь проклятый Кулак. И сам Добряк недавно вылез из армейского стада. Как метеор взлетел, а? Десятки лет среди посредственности, верно, Добряк? Вы попросту пережили всех лучших.
– Ваши слова, Блистиг, - возразил Рутан Гудд, - подрывают ваши же аргументы. Получается, высокорожденных тут нет. Лишь Адъюнкт может претендовать...
– Женщина, предавшая свой класс, - холодно улыбнулся Блистиг.
– Измена среди Охотников начинается на самом верху.
– Планируете убить всех, не так ли?
– Добряк, похоже, мне ничего не нужно делать. Нам конец. Предсказания были верными. Пустыню не пересечь. Мы проиграли. Полностью проиграли.
– Он покачал головой.
– Я оказал Прыщу большую услугу. Убил быстро.
– Ожидаете, что кто-то из нас окажет вам такую же услугу?
– спросил его Рутан Гудд.
Блистиг пожал плечами.
– Почему нет? Мне уже все равно. Честно. Она уже нас убила. Будет ваше лезвие, капитан Гудд? Окажите милость, ударьте ледяным.
– Никто не убьет вас этой ночью, - отозвался Добряк. Отстегнул пояс с оружием, бросил в сторону.
– Мы носим это звание. Мы Кулаки. Давай отыщем его первоначальный смысл, Блистиг.
– Шутишь, старик.
Фаредан Сорт в тревоге обратилась к Добряку: - Что вы делаете? Просто ведите его к Адъюнкту. Добряк!
Но тот ринулся вперед. Блистиг пошел навстречу.
Двое мужчин, слишком слабых, чтобы серьезно навредить друг другу. Жалкая вышла схватка. Тычки, не способные рассадить кожу, удары, не оставляющие синяков. Три или четыре обмена выпадами - и оба стояли на коленях, задыхаясь и склонив головы.
Когда Добряк поднял голову, Блистиг швырнул в глаза песок, рванулся, ухватил кулака за голову и резко опустил, лицом на колено.
Сорт вмешалась было, но Рутан Гудд ее удержал.
Удар должен был разбить Добряку нос, но этого не случилось. Он ухватил Блистига между ног. Тот издал сдавленный писк и повалился набок.
Добряк попытался встать и упал, перекатившись на спину - глаза выпучены, грудь вздулась от нехватки воздуха...
– Вот, - сказал Гудд.
– Выдохлись.