Уверенность в обмане
Шрифт:
— Да как ты смеешь? — выплевываю я. — Я никогда не убегал от нас, Маккензи Эванс! Никогда! Ты, единственная, кто это сделал. Ты боишься любить меня. Ну а я устал бегать за тобой. Я не могу так больше! Ты хочешь вычеркнуть меня из своей жизни, ну так, пожалуйста.
Она прижимает ладонь ко рту:
— Я оставила тебя? — переспрашивает она. — Так ты думаешь, это я виновата?
Я провожу рукой вокруг, показывая на огромный пустырь, находящийся в Амарилло, штат Техас:
— Мы здесь, не так ли? И это явно не Флорида.
— Скажи мне кое-что,
— Что? — рычу я, ударяя руками по бедрам.
Её большие голубые глаза поднимаются, чтобы встретиться со мной взглядом. Буря вокруг нас такая же, что бушует сейчас в ее глазах.
— Ответь мне на один вопрос: зачем ты вообще сюда приехал?
— Я думал, это и так очевидно. Я приехал, чтобы вернуть тебя назад.
Она качает головой.
— Другими словами, ты не мог допустить и мысли о потере. Великий Эндрю Вайз не может проиграть!
Я делаю шаг назад, слишком ошеломленный ее отповедью. Так вот каким она видит меня. Мне становится дурно.
— Я... хм... вау! — вздрогнув, я запускаю пятерню в свою и без того растрепанную шевелюру. — Так вот во что ты в действительности веришь? Что ты какой-то приз для меня?
— А разве нет?
— Абсолютно нет, — мой ответ следует быстро и точно.
— Во что же я должна верить, Энди? Ты обвиняешь меня в попытке бегства, когда ты сам бросаешь меня.
— Извини, что ты сказала? — но это невозможно. Я никогда не бросал ее. Она это всё, в чем я нуждаюсь. Что заставляет её думать, что я оставил ее? Я закрываю глаза, пытаясь осмыслить ее слова. — Когда это я оставил тебя? — она качает головой, как если бы я поглупел настолько, чтобы перестать понимать происходящее.
— Так скажи мне, Маккензи? — прошу я. — Когда это я оставил тебя? — в моем голосе прорывается злость.
Маккензи прикусывает нижнюю губу, покачивая головой терпеливо.
— Это больше не имеет значения.
— Но это важно для меня.
Маккензи вонзает пальцы во влажные волосы, отодвигая их с лица.
— Ты помнишь тот вечер, когда Лив рассказала нам о ребенке? Ты оставил меня там, Энди, одну. Я была вынуждена утешать ее, пока она горевала посреди ресторана. Мне приходилось выслушивать ее, когда весь мой мир рушился вокруг меня. Но я делала это для тебя. Потом в течение целой недели я пыталась дозвониться до тебя и отправляла тебе сообщения. Я подумала, что тебе нужно время и свободное пространство, но, когда ты назвал меня Лив, я поняла, что ты прощаешься со мной. Пришлось отправить тебе прощальное смс. Лишь оно заставило тебя ко мне примчаться.
Как это ни странно, я могу ее понять. Мне ведь понадобилось написать ей прощальное смс, чтобы она пришла ко мне сегодня. Я не знаю, что на это ответить. Ничего нельзя возразить. Извинений недостаточно. Все это время я думал, что она оставила меня, потому что залетела Оливия. Но мне, ни единого разу не пришло в голову, что мои действия она расценит как попытка оставить ее. Чего она не понимает, так это то, что я никогда ее не оставлю. Из-за
— Все не так, как ты думаешь, — отвечаю я.
— Нет? Тогда ты почему смылся сегодня утром? Ведь ты пообещал мне остаться. И тут я обнаруживаю, что тебя и след простыл. Это ведь не Джеки открыла мне, что я так боялась сегодняшнего утра. Это было ее знакомство с нами. И тут — бац! — декламирует она. — Я знала, что будет большой ошибкой спать с тобой прошлой ночью. Но я не знала, насколько. Просто, я подумала, если мы проведем время вместе, мы все выясним. Это была откровенная глупость с моей стороны.
Она двигается к дверце автомобиля, положив руку на ручку:
— Возможно, ты и прав. Все мы когда-нибудь причиняем друг другу боль. Наверное, мы просто не подходим друг другу.
— Ты неправильно думаешь, — тупо повторяю я снова.
Есть несколько вещей, о которых я знаю и в которых полностью уверен в этой жизни. Первое: правда всегда тяжела. Второе, ложь неизменно выплывает наружу. И третье, как бы быстро человек не убегал от своего прошлого, оно все равно настигает. Мое прошлое, наконец, настигло меня.
— Я собираюсь уйти, Дрю. Безопасного тебе полета до Бостона, — она протягивает руку.
Мое сердце застревает где-то в горле. Горе мое такое огромное, что может целиком затопить меня.
— Ты не понимаешь. Я ушел не от тебя. Я ушел от нее. Мне пришлось уйти от нее, — слезы градом текут из глаз. Это как раз тот момент, которого я ожидал с таким ужасом. Я ведь знал, что он неизбежно настанет. Но я никак не ожидал, что он будет таким.
Маккензи наклоняет голову вбок. Решимость уйти от меня ясно читается на ее лице:
— Уйти от кого? От Оливии?
Я прикрываю лицо руками. Рыдания прорываются из груди. Я ненавижу плакать, но держаться больше нет сил.
Маккензи берется за мои запястья, отстраняя руки подальше от лица:
— Что ты скрываешь от меня, Энди?
Слова вырываются прежде, чем я успеваю их обдумать.
— Я не тот, кем ты меня считаешь. Я сделал кое-что ужасное в своей жизни, и, боюсь, если ты узнаешь об этом, ты меня возненавидишь.
Маккензи несколько раз моргает в замешательстве.
— Да что ты натворил?
Дрожащие нотки сквозят в моем голосе, пока я говорю:
— Я убил свою дочь.
Всполошившись, Маккензи выпускает мои руки и отходит от меня.
— Ты — что? — переспрашивает она. Страх заменяет злость в ее глазах. Впервые она видит перед собой меня, реального, монстра, каким я являюсь. — Ты ведь ничем не навредил Оливии? О, Боже. Я знаю, что ты не очень обрадовался беременности Оливии, но никогда не думала...
Я хватаю Маккензи за руку. Она делает судорожные, безуспешные попытки освободиться.