Уверенность в обмане
Шрифт:
В тот первый день она чем-то привлекла меня, в отличие от других, что были раньше. Мои отношения с Оливией Хамилтон носили скорее поверхностный характер. Скорее это был определенный расчет с моей стороны. Я встречался с ней, а Гэвин стоял за моей спиной как надежное прикрытие от всех женщин, посещающих мой дом. Но, увидев Маккензи в свете раннего утра, сидящую здесь, проникая в мое сердце, я понял, что мертв внутри уже давно.
Я пробежал мимо нее, посылая ей немного фривольный взгляд в надежде соблазнить ее немного. К моему большому удивлению, в ответ она флиртовала со мной. Это было сумасшествием. Я почувствовал огонь. И румянец опалил ее щеки, когда она поняла, что я поймал ее взгляд
Но у судьбы есть свои способы исправлять наши ошибки. Позже этим же вечером я столкнулся с ней лицом к лицу в самом неподходящем месте. В квартире Оливии. Оливия говорила мне, что придет какая-то ее подруга. Мое сердце разбилось, когда она указала на Маккензи и рассказала, что та переживает потерю ребенка. Я более чем просто понимал эту трагедию в ее жизни. Это была и моя ноша, что жила со мною каждый день, но, насколько я знал Оливию, я ожидал какую-то малознакомую подругу. Она окружала себя людьми, которые были одержимы властью и богатством. Это вроде как возвышало ее, делало лучше в собственных глазах, и дружба с Морган, моей будущей невесткой, которая стала вишенкой на мороженом Оливии.
Я был готов заученно улыбаться, когда она появилась в дверях. Огонь, горевший внутри нее, нашел отклик в моей душе. И как она взглянула на меня, очаровательно и бесценно. Мне пришлось бороться с внезапным желанием радостно смеяться. Она не имела ничего общего с друзьями Оливии. Эта женщина была настоящей. Она не носила модные бренды, и ее поведение отличалось отсутствием сексуального вызова. Я никогда за всю свою жизнь не встречал никого настолько искреннего.
Как только мы остались одни, мы стали подтрунивать друг над другом, и не могли остановиться. Легкий кокетливый разговор происходил между нами, как будто мы знали друг друга всю жизнь. Маккензи была очаровательна, хотя даже не осознавала этого.
Настроение с игривого поменялось на серьезное этой же ночью. Я сидел здесь же, у Оливии в зале, и наблюдал за этим прекрасным существом, погруженным в муки отчаяния. Как я переживал, поддерживая ее. Каждым фибром своей души я желал прогнать ее печали прочь. Я опустился рядом с ней на колени и слушал, пока она рассказывала. Будучи адвокатом, я частенько выслушивал людей, находясь точно в такой же позе, но с Маккензи все было по-другому. Это как слушать свою собственную историю жизни, рассказанную кем-то другим. Ее потеря, одиночество и ее тоска разрывали меня на части изнутри. Я ненавидел Нэйта за то, что он оставил ее одну в таком горе. Я хотел вспороть ему глотку, чтобы он никого больше не смог заставить пройти через такую боль. Я никак не мог понять, почему так сопереживаю совершенно незнакомому мне человеку, но, возвращаясь мыслями к той ночи, теперь я могу сказать, что Маккензи никогда не была для меня чужой. Она была половинкой моей души.
Я сгребаю ладонью мокрый песок, сжимая комок в руке. Нежная улыбка играет в уголках моих губ. Маккензи изменила мой мир в тот день, но я тогда даже не понял этого.
Отбросив песок,
Телефон звонит. Я сжимаю кулак, меся грязный песок, позволяя ему протиснуться сквозь сжавшиеся пальцы. Он холодный и неприятный, но позволяет успокоить нервы, скрутившие мои кишки в тугой узел.
— «Эванс Бодиворкс», Маккензи говорит, — ее сладкий голос отзывается во мне пением сирены.
Воздух вырывается из моих легких, как будто я испытываю оргазм.
Я просто закрываю глаза и позволяю бальзаму ее голоса пролиться на мою истерзанную душу. В течение последних двух месяцев я звоню в ее офис, только чтобы услышать ее голос. Она поменяла свой номер телефона после того, как уехала в Амарилло, но номер телефона «Эванс Бодиворкс» значится в телефонной книжке. Согласно моей договоренности с Джаредом, я никогда ничего не говорю. Я просто слушаю ее до тех пор, пока она не вешает телефонную трубку.
— Алло? — я вздрагиваю, уловив эти сладкие нотки в ее голосе.
После ее отъезда я каждый понедельник посылаю ей цветы, просто чтобы скрасить ей неделю. Телефонные звонки становятся украшением моей недели.
— Привет? Есть кто-нибудь?
О Боже, этот ее южный выговор. Она всегда утверждает, что говорит, как деревенщина, и из-за этого ненавидит свой говор. Зато я так не думаю. Для меня ее говор как сладчайшая музыка, которую я смог бы слушать часами, если бы у меня была такая возможность.
Капли дождя начали капать на землю. Я гляжу на небо. Выглянувшее солнце проигрывает битву нахождения на небе тяжелым мрачным тучам. Не то, чтобы я не люблю дождь. Дожди принесли мне немало сентиментальности. В дождь я впервые занимался любовью с Маккензи. Дождь все же хорошая вещь. Он дарует жизнь, а в моем случае он подарил мне любовь.
Я закрываю глаза, пытаясь вспомнить запах ее кожи, смешанной с дождем. Ее тени танцуют в глубинах моей памяти. Я тяжело сглатываю, думая о том, как ее тело с гладкой кожей прижималось к моему. Каждая мельчайшая подробность с математической точностью запечатлелась в моем сознании. Ее мерцающие голубые глаза, ее очаровательная улыбка и промокшие золотистые волосы, непокорными прядками спадающие на лицо.
— Энди, это ты? — спрашивает она.
Та-там!!!
Мое сердце ёкает, когда я слышу свое имя из ее уст. Энди! Так я разрешил называть себя только ей! Просто потому, что мое имя Эндрю, не значит, что люди могут звать меня Энди. Эндрю или Дрю нормально звучит, но не Энди. Только моя сестра-близнец называет меня так, больше никто.
Я вскакиваю на ноги одним прыжком, оглядывая пляж кругом. Сейчас всё ещё довольно рано. Просто несколько бегунов пробираются к своим машинам из-за начинающегося дождя.
— Я предполагаю, нет, — она запинается.
Печаль, сквозившая в ее голосе, отсекает еще один кусок от моего искалеченного сердца. Она скучает по мне, доказательства слышались в звуке ее голоса. Отлично, то, что рассказывают мне о ней, оказывается правдой, но это был не суд, так что ладно. Она называет меня по имени, надеясь, что именно я на другом конце телефонного провода.
Это то, чего я жду. Я жаждал узнать, что она тоже скучает по мне, что я не одинок в своей любви. Я хочу выдать себя, но боюсь, что ненароком выдам свои планы по возвращению ее. Только один человек знает, что я собираюсь сделать, и то потому, что нужен для моей цели. Все, что нужно было, это рассказать Джареду или Гэвину о своей поездке в Амарилло, но оба они попытаются остановить меня. Поэтому я сижу и молчу, как дурак, слушая ее дыхание, вместо того, чтобы действовать.